У матери в подвале дважды останавливалось сердце. Как девочка из Мариуполя пережила ад обстрелов, фильтрацию и угрозы

О Марии Вдовиченко мы писали в марте прошлого года. Девочка была первой ученицей Школы бандуры и украинской живописи имени Василия Слипака, созданной силами мариупольского волонтера и местной громады при Храме Святого Петра Могилы и Собора Успения Пресвятой Богородицы.

Она мечтала об успешном окончании школы, ярком выпускном и поступлении в вуз на желаемую специальность. Но война, которую на украинскую землю принесли рашисты, заставила ее быстро повзрослеть.

Она и ее семья — отец Александр и мать Наталья, а также сестра Нелли — провели две недели в подвале дома, прячась от обстрелов, потом еще две недели спали на полу заброшенного пансионата и еще несколько дней ночевали в машине в ожидании фильтрации.

Мария увидела, как жестоки могут быть оккупанты. Восточный Вариант рассказывает ее историю.

Мариуполь. Начало

«В моей семье напряженная атмосфера была уже за несколько недель до начала полномасштабного вторжения. Мама активно следила за всеми новостями и говорила, что будет война, поэтому нам следует подготовиться. Мы всей семьей ей не верили, потому что как в нашем столетии может быть война. Этого никто не допустит», — вспоминает Мария.

В ночь на 24 февраля мама Марии Наталья не спала. Она как раз готовила еду на кухне, когда услышала первые взрывы. Женщина забежала к дочерям в комнату и закричала: «Собираемся! Война!»

«Мы были сонные и не понимали, какая война. Но когда я взяла телефон, то увидела, что действительно началась война полномасштабная. Уже обстреливают Левый берег Мариуполя. В школу мы не пошли. Мама сказала собирать сумки, у нее была паника. Мы обзвонили всех наших знакомых, но все были более-менее спокойны, говорили, что Мариуполь никто не сдаст и никто никого даже близко не подпустит», — говорит Мария.

Девушки быстро собрали тревожные рюкзаки. Тем временем на улице был хаос — люди занимали огромные очереди в магазинах и на заправках, пытаясь ухватить хоть что-нибудь.

Где-то в 12 часов того же дня вернулся сосед семьи Вдовиченко и сообщил, что не смог уехать, потому что из города никого не выпускают из-за риска обстрелов.

«Так стало понятно, что мы остаемся в городе. Мы решили узнать, есть ли какое-нибудь бомбоубежище поблизости. Позвонили главе своего ОСМД, она сказала, что у нас есть только необустроенный подвал, который когда-то был секонд-хендом, и пускать туда никого не собираются», — говорит девушка.

Поэтому семья решила на время опасности прятаться в ванной. Так продолжалось всякий раз, когда они слышали какие-либо громкие звуки. Но впоследствии канонада стала почти постоянной — стрелять могли в одном районе города, а эхо доходило до другого.

«Мы уже устали бегать туда-сюда. Поэтому когда однажды ночью, когда стекло в окнах жужжало, шаталась люстра и в соседней комнате упал шкаф, мы не могли поверить, что это где-то рядом. Но потом мебель под нами начала буквально “танцевать”. Мы побежали в ванную. И именно в этот момент нас словно прибило взрывной волной. Был грохот, паника, крики людей. Дом протряхнуло, а я сама видела все как через пленку и почти ничего не слышала», — говорит Мария.

Подвал

Семья поняла, что нужно найти более надежное укрытие. Младшая сестра Марии схватила кота, а сама девушка с отцом помогали Наталье. Она не могла самостоятельно передвигаться.

У мамы девочек редкое аутоиммунное заболевание — хроническая полинейропатия. Оно характеризуется двигательным дефицитом, арефлексией, мышечной слабостью. На фоне стресса у человека могут отказать конечности.

«Это было начало марта, на улице недавно выпал снег. Мы бежали прямо по льду, припорошенному стеклом, ветвями, а сверху, как листопад осенью, падал шифер. Вокруг горели автомобили… и обстрел не заканчивался», — вспоминает Мария.

Нелли стучала в дверь подвала. Никто не открывал, было слышно, как люди перешептываются между собой. Тогда отец девушек начал сильно колотить в дверь. Открывший им мужчина сначала предложил найти другое укрытие.

«Но отец просто оттолкнул его и провел нас внутрь. Мы нашли там уголок, где потом провели две недели. В тот день мы просто расстелили свои куртки на полу и спали прямо на них», — говорит девушка.

Мария вспоминает, что в подвале было много конфликтов. Из-за постоянных обстрелов и нехватки ресурсов люди были очень напряжены. Один из конфликтов вспыхнул из-за кота, которого семья Вдовиченко принесла с собой в подвал. Мария считает, что люди злились и завидовали им из-за того, что они успели подумать о безопасности своего любимца и спасти его, а другие нет. Не раз Каспера хотели выгнать из подвала под обстрелы.

На следующий день Мария с отцом решили вернуться в квартиру, чтобы унести теплые одеяла, остатки пищи и тревожные рюкзаки. Когда они почти дошли до подъезда, начался сильный обстрел.

Александр повалил Марию на землю и упал сам, прикрывая дочери голову. В это время люди во дворе готовили еду. Мария подняла голову, чтобы посмотреть, что с ними.

«Я увидела кричащую женщину. Она вся была в крови, ей что-то попало в конечность и она не могла двигаться. А потом еще что-то попадает в нее и ее словно разрывает. Мне было сложно принять то, что я видела человека, живого. А через несколько секунд ее уже не стало. Она не успела спрятаться. Я потом спрашивала отца, правда ли я видела то, что видела. Папа пытался меня убедить, что мне показалось. Но я знала даже имя женщины, это наша соседка. Ее уже нет. Такое принимать сложно», — признается Мария.

После того Мария с отцом быстро поднялись в квартиру, собрали необходимые вещи и вернулись в подвал. Хотя и там чувство безопасности было призрачным. Каждый день дом трясло так, что Марии казалось: он вот-вот рухнет и похоронит их под собой.

Через некоторое время они почти перестали выходить из укрытия. Из-за взрывов в подвале осыпалась пыль, которой приходилось дышать. Мария вспоминает, что глоток чистой воды казался чудом, не говоря уже о глотке свежего воздуха. Ночью между людьми бегали крысы.

Из-за этих условий состояние матери Марии значительно ухудшилось. Однажды ночью Александр заметил, что его жена не дышит.

«Я увидела, как папа резко встал и быстро начал прикасаться к маминым рукам, шее и т.д. Затем он начал делать массаж сердца и искусственное дыхание, не объясняя, что происходит. Я коснулась маминой руки, а она была холодной. В тот момент мне не просто стало страшно, я поняла, что мы начинаем умирать по одному. Я очень боялась кого-то потерять», — говорит девушка.

Другие люди в подвале, по ее словам, просто молча наблюдали за процессом, не предлагая помощи.

Выезд из Мариуполя

Шел конец второй недели, как Вдовиченко жили в подвале. Они, как и многие другие мариупольцы, уже хорошо знали, что такое отсутствие воды, пищи и других необходимых ресурсов. До 24 февраля Мария весила 54 килограмма, после — едва ли 45.

По району начали распространяться слухи о мародёрах, которые не просто обворовывали дома и подвалы, а поджигали их. Услышав это, Александр сказал, что на следующий день, когда будет рассвет, они попытаются уехать из Мариуполя.

Он заранее проверил исправность старенького «Жигуля». Автомобиль выдержал неоднократные обстрелы и даже мародеры не обратили на него внимания — из машины не украли аккумулятор и оставался полный бензобак. Александр заправился перед 20 числами февраля.

Вдовиченко собрали остатки своих вещей и уехали в сторону поселка Мелекино. Там, по слухам, ходившим по Мариуполю, по крайней мере не стреляли. Но никто из семьи не знал, что там уже хозяйничали оккупанты, как и во многих поселках вокруг Мариуполя.

По дороге к Мелекиному автомобиль Вдовиченко развернули солдаты так называемой «днр». Они просто наставили на Александра автоматы и приказали ехать в сторону Мангуша. Этот поселок находится примерно в 15 километрах от Мариуполя. Там была огромная колонна машин, а еще много людей, которые пешком вышли из Мариуполя с детьми и чемоданами на руках.

Никто никому ничего не объяснял, было непонятно, что делать дальше. Поэтому семья поехала вслед за колонной автомобилей в поселок Новая Ялта, что примерно в 30 километрах от Мариуполя.

В то время по селу часто передвигались военные силы противника. Выискивали диверсантов, могли кого-то скрутить прямо на улице. Это называется «зачистка». По улицам было страшно ходить, вспоминает Мария, но нужно было найти какую-нибудь пищу.

В один из дней они вместе с папой пошли в магазин. В тот момент в Ялте только начали открываться торговые точки, поэтому возле них собиралась огромная очередь. В такой очереди Мария случайно толкнула какую-то женщину.

«Я сказала ей «извините» просто на автомате, а она развернулась и дала мне пощечину», — говорит девушка. Дальше по магазинам ходил только отец, стараясь ни с кем не разговаривать лишний раз. 

Фильтрация

В той же Новой Ялте Вдовиченко узнали о процедуре фильтрации — проверке личности украинцев, проводимой оккупантами. Без нее с оккупированной территории Донецкой области уехать почти невозможно. В тот момент фильтрация проходила в Мангуше.

В один из дней семья уехала в Мангуш. Фильтрационная будка находилась на выезде поселка, а очередь из автомобилей завершалась уже в самом поселке, то есть была не один километр. Несколько дней Вдовиченко жили в машине. Там же ели, спали, ходили в туалет, переодевались.

Все время через колонну автомобилей туда-сюда ходили военные «днр» и могли придраться из-за любой мелочи. Отца Марии заставили снять тонировочную пленку с окон.  

«Они могли пригонять своих журналистов, которые снимали нас и наши страдания. Могли принуждать разговаривать с ними. Нам повезло, мимо нас просто прошли. Но людей из следующей машины вытащили и приказали им поговорить с журналистами. Военные могли вывалить вещи на асфальт, ногой их разгрести, пересмотреть. Для них мы не были людьми. И это было понятно уже в первую секунду», — говорит девушка.

Ночью она видела, как снаряды с позиции врага летят на Мариуполь. Небо постоянно озаряли яркие вспышки. Также по полям разносился громкий грохот. Вражеские солдаты говорили, что это разминирование. Мариупольцы, пережившие обстрелы в городе, содрогались от каждого взрыва, а дети плакали.

Своей очереди Вдовиченко дождались в 11 часов вечера. Фильтрацию должны были проходить люди старше 14 лет, поэтому Нелли остались в машине вместе с мамой. Мария вспоминает, что ее мать на тот момент не могла сама себя обслуживать, не говоря уже о том, чтобы выйти из машины и пройти фильтрацию. Мария считает, что из-за позднего времени оккупанты даже не захотели «возиться» с ее мамой, поэтому разрешили проезд без фильтрации.

«У будки мы простояли где-то полчаса. Слышали чьи-то крики, выстрелы, грохот. На фильтрацию незадолго до нас вошли муж с женой. Он прошел фильтрацию и вышел через 15 минут, а его жена — нет. Солдаты ему ничего не объяснили, просто приказали идти дальше, не ждать жену. Так мы поняли, что эту фильтрацию можно еще и не пройти», — вспоминает девушка.

Вдовиченко — патриоты, имеющие на телефоне много фотографий с украинской символикой и других данных, которые могли бы показаться оккупантам подозрительными. Потому еще в машине они тщательно вычистили телефоны. В частности, Мария удалила фотографии в вышиванках и с бандурой. Оставила только школьные конспекты и несколько селфи. Родители сбросили устройства до заводских настроек. 

Это и вызвало подозрение и лишние вопросы у общавшихся с Александром оккупантов.

Если сначала его могли просто обругать и толкнуть, то последовали более серьезные удары и угрозы. А потом один из них сказал: “А что ты скажешь, если я тебе отрежу ухо?”», — пересказывает Мария.

После этого ее отца кто-то из оккупантов ударил по голове со спины. Александр не знает, кто это сделал и чем. Его вывели из будки, почти без сознания. В сознание он пришел только возле автомобиля.

Дорога

Сев в машину, Александр сказал, что дальше они должны ночью ехать, не включая свет.

«Мы уехали на Бердянск. По пути мы видели и горелую технику, и разбитые дороги, и остатки сгоревших людей в автомобилях и так далее. Мы не хотели этого принимать и понимать», — вспоминает девушка.

Александр ехал по тем знакам, которые люди делали своими силами, поскольку после боев и оккупации вообще не было понятно, где можно безопасно проехать.

В Бердянске семья заночевала прямо в машине, среди жилмассива. Печку в машине не включали, чтобы экономить заряд аккумулятора и бензин.

«Отец сказал, что греться будем уже в Украине», — говорит Мария.

Утром они сразу же отправились в сторону Запорожья. Дорога была разбита, а в соседних селениях шли бои. По пути Мария насчитала 27 российских блокпостов. На каждом просили показать вещи, а Александра раздеться.

«На некоторых блокпостах даже придирались к нашему коту. Просили дать кота им в руки. У меня были слезы на глазах, потому что я понимала, что он [солдат россии] просто по приколу может отпустить кота и он убежит. На другом блокпосте солдат так взял кота, что чуть не свернул ему шею и лапы. Я боялась, чтобы кот его не укусил… Мы все понимали, что мы беззащитны и вынуждены делать то, что нам приказывали», — говорит Мария.

Сложнее всего переживать это вынужденное общение с оккупантами было Нелли. 

Она очень боялась, что к ней обратятся. А когда обращались, девочка через силу говорила и показывала, что у нее в карманах.

Между последними вражескими блокпостами на дороге было много мин. 

«Мы с сестрой и мамой видели их и говорили об этом папе. Он отвечал, что не видит их. В такие моменты было не просто страшно, а казалось, что для нас вот-вот все кончится. Папа не спал и нормально не ел несколько дней, у него постепенно начало исчезать зрение. А он единственный, кто может нас вывезти», — вспоминает девушка.

Украинский флаг

«В тот день даже лес пылал. Для себя я сделала такую ​​ассоциацию: это ворота ада, из которого мы почти выбрались. Теперь все должно быть хорошо», — вспоминает Мария.

И действительно, очень скоро они увидели первый блокпост с украинским флагом, но отец сказал не радоваться, потому что это может быть какая-то провокация россиян.

«Когда мы подъехали к блокпостам, у нас на украинском языке попросили показать документы и проверить машину. Папа все это делал молча, потому что все еще боялся провокаций. Нас пытались успокоить и даже помогли немного починить спущенное колесо, а затем отправили в колонну, которую формировала полиция. Тогда мы поняли, что это наши люди, для которых мы тоже являемся людьми. Понимание, что я снова человек, вызвало слезы», — вспоминает Мария.

Уже в Днепре она дала первое интервью после пережитого ада. Сюжет перекрутили на российском пропагандистском телевидении. После этого Марии начали поступать угрозы расправы над ней и ее семьей. В частности, россияне писали ей, что «не может русский солдат угрожать отцу двоих детей и запугивать девушку».

Дошло до того, что даже во Львове семья чувствовала себя в опасности. Но это никак не заставило Марию молчать. Она дала десятки интервью для украинских и зарубежных медиа. Глаза 17-летней девочки видели и запомнили множество российских преступлений, о которых должен знать весь мир.

Родители и сестра

Сейчас семья уехала за границу. Во-первых, чтобы быть в безопасности. Во-вторых, для лечения. После всего пережитого состояние здоровья всех членов семьи значительно ухудшилось.

Еще когда семья была во Львовской области, врачи сообщили, что Александр может полностью потерять зрение. На его состояние повлияло избиение оккупантами во время фильтрации.

«Медицинское страхование покрывает не все. Плюс мы ищем медицинские фонды, которые могут помочь. К примеру, операция отца стоила 6 тысяч евро, из которых нам самостоятельно пришлось найти 3 тысячи евро. Для нашей семьи сейчас это много», — говорит девушка.

Пока неизвестно, сколько еще продлится лечение отца.

У Нелли появились приступы эпилепсии. Врач, проводивший обследование девочки, сказал, что причина этого — пережитый стресс.

«Ей сложно. Она замыкается в себе и может не говорить, она не знакомится с другими детьми. Она даже не говорит о том, что она видела и почувствовала. Мы нашли ей здесь специалиста, который с ней проработал на украинском языке. Это было очень дорого. Поэтому пока что мы продолжить сеансы не можем», — объясняет Мария.

Сама она сильно похудела, в подвале из-за отсутствия доступа к питьевой воде сильно испортились зубы. Но, несмотря ни на что, она продолжает смотреть в будущее оптимистично.

Благодаря журналистам, ей собрали деньги на новую бандуру, которую она привезла с собой за границу. Мария будет продолжать обучение игре бандуре.

Оккупанты отняли у нее выпускной в украинской школе, где она была отличницей и президенткой школы. Но в Европе она возобновила обучение и сейчас перешла в 12-й класс. После окончания школы планирует поступать в иностранный вуз, а затем вернуться в Украину уже с новыми знаниями и амбициями.

Как помочь?

Если вы хотите и можете помочь семье Марии поскорее восстановить свое здоровье и просто поддержать украинцев в тяжелой ситуации, мы оставим номер банковских карт семьи.

5168 7559 0830 1894 Вдовиченко Мария

4149 4991 5002 3776 Вдовиченко Наталья

PayPal: [email protected]