«Это моя жизнь. Это — оберег»: как переселенка с Донетчины выезжала из оккупации с вышиванками

“Вышиванка начинается с молитвы”

Младший сын Елены Богдан был в 7 классе, когда сильно заболел. Ничего не предвещало беды. Парень три дня пробыл в лагере скаутов в заповеднике “Каменные могилы”. Когда вернулся домой, мать сразу заметила: глаза не такие, как обычно. И хотя сын чувствовал себя хорошо, Елена настояла обратиться в больницу и сдать анализы. А на следующий день Богдана уже срочно отправили санавиацией из Мариуполя в Киев в Охматдет.

Показатели зашкаливали: густая кровь, увеличенная печень, сердцебиение почти не ощущалось. Врачи не смогли определить диагноз и не давали положительных прогнозов. Пока доктор не подошел к Елене и не сказал самые страшные слова в ее жизни: “Если завтра состояние не изменится, он умрет”.

Но произошло чудо. Через три дня показатели анализов Богдана начали приходить в норму. И с тех пор парню становилось все лучше и лучше. Два года он пробыл в больнице, чтобы выздороветь. Елена всегда была рядом. И чтобы передать сыну материнскую любовь и заботу, начала вышивать ему сорочку.

“У меня было ощущение, что я должна вышить ее такими спокойными нежными цветами. Два года я пролежала с Богданом в Охматдете. Вышивала эту сорочку и надеялась на то, что мой сын выздоровеет, молилась за него. Во время вышивания я молилась об его выздоровлении, об его здоровье. Белая сорочка, а на ней серый, голубой, синий, видите? Вообще мои любимые цвета — это синие, желтые, разные их оттенки”, — рассказывает Елена.

Мастерство вышивки передалось Елене от мамы, а маме — от бабушки, а бабушке — от прабабушки. Все женщины в ее семье вышивали. Удалось сохранить и вывезти из оккупации некоторые старинные семейные вышивки от прабабушки. Остальные — остались дома в Никольском.

Первую вышиванку Елене вышила и подарила мама. Ей было 6 лет и она как раз готовилась идти в школу. Небольшая сорочка в черно-красных цветах и растительным рисунком, который напоминает донецкие розы. Эту вышиванку Елена хранила все годы, как самую ценную. И даже принесла в музей школы, в которой работала учительницей украинского языка и литературы. Во время занятий показывала ученикам, рассказывала об искусстве вышивки. Когда началась большая война, забрать сорочку из школы уже не удалось. Елена надеется, что однажды она вернется за ней.

Каждая вышиванка начинается с молитвы, говорит Елена. Когда создаешь сакральное, следует верить в хорошее и передать хорошие мысли и помыслы.

“Если я просто возьму кусок ткани и начну делать — ничего не получится. Как начинаю работать, то проговариваю про себя: почему я вышиваю, для кого, что я хочу вложить, какие цвета. Так и начинается моя работа. Я передаю свою любовь и тепло в каждую сорочку. Я вышиваю, когда у меня только хорошее настроение. Когда настроение плохое — работа не идет, крестики получаются не такие — с узелками. Их потом приходится распускать. В каждую работу я вкладываю свое сердце. Будь то вышитая сорочка или вязаная игрушка. Узор иногда приходит сам. Иногда, если заказывают вышиванку, приносят люди. Каждый крестик — это какая-то история”, — рассказывает Елена.

Провезла вышитые сорочки из оккупации через россию и Европу

Средний сын Елены Назар в 2021 году присоединился к ВСУ. Перед новогодними праздниками он позвонил маме и сказал: “Готовьте подвал”. Больше подробностей не было, но в сердце матери появилась тревога за обострение военного конфликта.

Утром 24 февраля Елена, как всегда, готовилась ехать на работу. По дороге к остановке уже слышала взрывы, которые разрывались где-то вдалеке. Она хотела сесть в школьный автобус, как водитель сказал: “Никуда не едем. Началась война”.

“Как услышала, что война, то сразу оплатила коммунальные услуги, оплатила кредитки. Сходила в магазин, купила несколько свечей, спички и воду. С каждым днем становилось все хуже и российская армия подходила ближе к нам. Я помню, как мы часами стояли в очереди, чтобы купить хлеб. Тогда я поняла, какой ценой он может даваться”, — вспоминает Елена.

Накануне полномасштабного вторжения Назар находился с подразделением в Волновахе, старший сын Алексей с женой и дочерью жили в Мариуполе, а младший Богдан был с Еленой. После 24 февраля связь с Алексеем и Назаром оборвалась. Несколько недель Елена не знала, живы ли ее дети.

“6 марта оккупировали наш район. Не было света, воды, связи. Самое ужасное, что не было связи. Было очень холодно. Мы готовили еду на костре, я грела воду для своей 86-летней мамы, потому что надо было как-то согреваться. 6 часов стояли в очереди, чтобы получить булку хлеба. Но самой ужасной была информационная тишина — мы не знали, что происходит. Я бегала в больницу, там немного ловила связь, просила у всех хоть немного подзарядить телефон. И тогда я узнала, что старший сын уже выехал с семьей из Мариуполя. А Назара с побратимами перебросили накануне битвы за город. Это было всего несколько слов: «Живой?». «Живой». И этого было достаточно”, — делится женщина.

Елена сразу поняла, что надо выезжать из оккупации. Но не могла оставить старенькую больную маму. На рынках и в магазинах были бешеные цены, и постепенно у семьи закончились деньги. Перевозчики требовали сотни евро, чтобы доехать до подконтрольной Украины. Елена решила, что сначала поедет Богдан — парень как раз был в выпускном классе. А она устроилась на работу, чтобы заработать на выезд.

Когда Елена выезжала, взяла с собой самое ценное — семейные вышитые сорочки.

“Мне дети говорили: «Мама, не выдумывай». А я не могла это не взять с собой. Мне сын из Киева как-то чашку привез с надписью «Я люблю Украину». Как бы я ее оставила? Поэтому я взяла свои старые кофточки, вышиванки, медали своей внучки, она гимнастикой занимается. Так и ехала через всю россию. На границе с Латвией нас долго проверяли — сутки. Я думала, что уже нашли информацию о Назаре. Там были люди, у которых родственники служили в ВСУ, и о них уже все знали. Но меня пропустили. Как я потом узнала, документы Назара сгорели. Это меня, видимо, и спасло”.

Елена поселилась в Луцке. Едва ли не сразу пошла в центр занятости, чтобы найти работу. Ей предложили должность руководителя кружка по вязанию в Центре внешкольного образования. Елена согласилась.

Через год она обратилась к волонтерам “Вывезем”, чтобы забрать из оккупации старенькую маму. Дорога была тяжелой и заняла около недели. Волонтеры не знали, выдержит ли пожилая женщина непростой путь. К счастью, Елена воссоединилась с мамой в Луцке, и сейчас живут вместе.

Долгое время после начала полномасштабного вторжения и выезда из оккупации Елена не могла вернуться к творчеству. Однако от понимания, что кому-то помогаешь, всегда становится легче. Она вспоминает, что первую вышиванку изготовила на заказ в Германию. И после этого постепенно возвращалась к творчеству

Недавно Елена вместе с переселенкой из Часов Яра Алиной открыли в Луцке творческое пространство “Рукодвойки”. Здесь они проводят занятия по вышивке и вязанию, проводят мастер-классы, изготавливают мягкие игрушки.

На вопрос: “Что поддерживает, когда становится трудно?” Елена отвечает:

“Вера. Надо верить, если мы начинаем думать о плохом, то мозг не понимает, фантазия это или реальность, и подстраивается. Поэтому я всегда верю, что все будет хорошо. После Охматдета я очень верю в силу молитвы матери. А когда тяжело, то сажусь и поплачу. Иногда бывает так тяжело, но я говорю себе: «Вставай, иди на работу, тебя там ждут, делай то, что умеешь лучше всего». И это дает мне силы двигаться дальше”.

Уже 10 лет Елена борется с онкологией. Она прошла через 11 операций, два курса химиотерапии, постоянное лечение. Несмотря на все испытания она находит силы держаться. Потому что знает, что нужна детям, маме и мастерской. А рядом — всегда есть вышиванки. В каждом крестике которых — вера, надежда и любовь, что дарит жажду жить дальше и творить красоту даже тогда, когда тяжело дышать.

***