История Вепрейского и Чиркова, или как украинцы открыли Донецкий угольный бассейн

О настоящей истории открытия Донецкого угольного бассейна Восточный Вариант рассказывает вместе с докторкой исторических наук Надеждой Романовной Темировой.

Горючие камни, которые блестели на солнце

Несмотря на закрепленное историческое название Дикое Поле, на землях современных Донетчины и Луганщины всегда жили люди. Из-за того, что эти территории были в поле зрения крымских татар, жить здесь было опасно. Но природная одаренность региона (рыба в Азовском море, птицы и звери, на которых можно было охотиться, соль в районе современного Славянска) притягивала сюда выходцев, прежде всего, с украинских земель.

Конечно, жители этих территорий осваивали и изучали их для собственных нужд. И уже тогда они обращали внимание на черные камни, которые блестели на солнце в погожий день. Методом практического применения люди поняли, что это вещество имеет высокий уровень теплоотдачи, а потому применяли его для отопления. Это и был уголь.

Это сейчас на востоке Украины работают сверхглубокие шахты для добычи угля. Но раньше, в 16-17 веке, уголь местами сам выходил на поверхность, откуда его и собирали здешние жители. Поэтому первоочередность в открытии залежей угля на Донетчине принадлежит именно людям, которые жили на этих территориях, об этом рассказывает докторка исторических наук, профессорка кафедры истории Украины и специальных отраслей исторической науки ДонНУ имени В. Стуса Надежда Романовна Темирова.

“Надо помнить, что донецкая степь — это степь. И ближайшая естественная растительность древесины — это течение Северского Донца, то есть это север Донецкой и средняя часть Луганской области. А в южной степной части древесины особо не было. И как раз такие случайные находки угля помогали решать дефицит древесины. Местные люди, которые здесь жили, они знали о том, что есть такой уголь. Но тогда его, возможно, не называли углем. Было такое название, как «горючие камни»”, — рассказывает Надежда Романовна.

С конца 16 века на Донетчине начинает развиваться соляной промысел, который был организован в Торе (современный Славянск) и в Бахмуте. Соль варили из соленого раствора, который назывался рапа. Для варки нужно было топливо. До начала 18 века использовали именно древесину. Но вырубки негативно отразились на состоянии леса. Эта ситуация, говорит докторка исторических наук, дошла до Санкт-Петербурга (столица российской империи, куда в то время входили земли Донетчины и Луганщины). Император Петр I издал приказ, по которому вырубка деревьев каралась смертью. Возникла потребность в поисках новых видов топлива.

В 1719 году было издано распоряжение о поисках полезных ископаемых, в том числе и “горючих камней”. Распоряжение касалось всех чиновников империи. Тому, кто найдет такое ископаемое, обещали щедрое вознаграждение и определенные преференции в открытии своих предприятий.

В 1721 году помощник губернатора Киевской губернии Никита Вепрейский и комендант Бахмутской крепости Семен Чирков собрали небольшой отряд, взяли оружие и проводников и отправились на взятие проб каменного угля.

1721 год — год открытия Донецкого угольного бассейна

Экспедиция оказалась успешной. Залежи угля Никита Вепрейский и Семен Чирков нашли на расстоянии 25-50 верст (примерно 25-53 км) от Бахмута в урочище Скелеватое, которое сейчас является современным городом Торецк. Историк В. И. Подов так описывал этот момент в своем историческом очерке “Открытие Донбасса”:

“Словно в слоеном пироге, здесь были большие пласты земли. Отчетливо виднелся верхний слой — чернозем, густо пронизанный корнями кустов и травы. За ними шла глина, потом песчаник... А еще ниже чернел сравнительно тонкий, примерно с аршин, пласт незнакомого минерала. Что бы это могло быть? Вепрейский с Чирковым переглянулись. Каждого из них охватило радостное предчувствие, ожидание чего-то хорошего и важного.

— Не то ли это, что мы ищем, — посмотрев на спутников, вслух подумал Семен Чирков. Он взял кирку и с размаху ударил по выступу пласта. Кристаллы черного минерала со звоном упали на землю и в ручей, который был рядом. Вепрейский и Чирков начали поднимать их. На помощь пришли и рабочие, стоявшие рядом. Все стали рассматривать подобранные осколки. Некоторые пытались растирать их пальцами. Но кристаллы были слишком крепкими для этого. Другие пробовали черные и блестящие кристаллы на зуб, нюхали их.

—  Уголь... Земляной уголь, — с восторгом наконец сказал Никита Вепрейский, держа в руке черную грудку и показывая ее всем присутствующим.

— Оно самое, господин ландрат, — согласился капитан Чирков, принюхиваясь, — Запах тот же. Как сейчас помню. В Петербурге кузнец-иностранец подковы делал, ковал полковых лошадей. Я нюхал. И с виду такой же. Сомнений нет.

Развели костер. Положили в огонь несколько черных грудок. Все начали с интересом наблюдать, как пламя охватывает кристаллы, как они начинают гореть, издавая сильный жар и своеобразный запах. Одну грудку вытащили из костра. Она продолжала тлеть, распространяя тепло”.

На месте, где впервые взяли пробы угля, установлен исторический памятник. В конце 1721 года образцы найденных ископаемых отправили в Петербург. Этот факт был официально зарегистрирован в канцелярии Берг-коллегии. Но факт первой находки за Чирковым и Вепрейским не закрепили. А авторы “Истории геологического исследования Донбасса”, пишет В. И. Подов, прошли мимо этого документа.

Но все же это была первая официальная находка каменного угля на востоке Украины. Это был первый шаг к открытию Донецкого угольного бассейна. Вепрейский и Чирков привезли уголь в Бахмут и испытали его в кузнях. Результат превзошел все ожидания.

Вепрейский и Чирков, воспользовавшись своей преференцией на открытие предприятия, организовали первый промысел угля в 1723 году.

Кто такие Вепрейский и Чирков?

Об их жизни известно мало. Годы рождения и смерти неизвестны. Никита Вепрейский на момент 1720-х годов был управляющим Бахмутских соляных промыслов и помощником губернатора Киевской губернии. Вероятнее всего, имел украинско-польское шляхетское происхождение. По национальности был украинцем.

Семен Чирков был комендантом Бахмутской крепости, которая тогда прежде всего была военным объектом. Ведь в то время эти земли были южным приграничьем российской империи с Османской империей. Семен Чирков имел звание капитана Изюмского слобожанского козацкого полка.

“Эти два управленца, военный и гражданский, собственно и организовали поиски этого угля. Опять же, речь шла о выходах угля на поверхность. Поэтому, в принципе, сделать это было не так сложно, потому что не требовалось специального оборудования, не надо было еще спускаться под землю. Этот уголь они нашли довольно быстро. Это означает, что они уже знали, что такое вещество есть. И целью поискового отряда Вепрейского и Чиркова было подтверждение того, что ранее рассказывали люди, а также изъятие этих образцов, чтобы отправить в Петербург. Но действительно, эти две фамилии фигурируют в этой истории, и им можно отдать приоритет по открытию залежей угля”, — рассказывает Надежда Темирова.

А при чем здесь Капустин?

В 1724 году, через три года после находки Вепрейского и Чиркова, на поиски угольных месторождений отправилась еще одна экспедиция, но уже из Петербурга. Она состояла из угольных мастеров и военных. Главной задачей было исследовать залежи угля на ближайших к Бахмутской провинции губерниях (Рязанской, Воронежской). На обратном пути они должны были заехать в Бахмутскую провинцию и еще раз убедиться в том, что отсюда действительно были взяты образцы, которые три года назад были отправлены в Петербург.

Эту экспедицию возглавлял Григорий Никсон. Был в ее составе и подканцелярист Григорий Капустин.

Действительно, экспедиция Никсона в конце 1724 года прибыла в Бахмут и под сопровождением управителя соляными промыслами прошла по маршруту Вепрейского и Чиркова 1721 года. Никсон, как человек, состоявший на государственной службе, после завершения экспедиции подготовил официальный рапорт, в котором подтверждалось наличие месторождений в Бахмутской провинции. Там же фигурировали две фамилии — Вепрейский и Чирков.

А личность Григория Капустина подверглась мифологизации. Миф о нем рождается в советское время, то есть через несколько веков после событий первой четверти 18 века. В середине 20 столетия в рамках сталинской кампании борьбы с так называемым космополитизмом каждому более-менее важному открытию пытались дать отечественного автора.

“Иностранцу наподобие Никсона было «не патриотично» отписывать геологические разведки на территории тогдашней империи. Поэтому, поскольку там попался Григорий Капустин, то именно его «назначили», так сказать, первооткрывателем Донбасса. То есть Григорию Капустину ошибочно приписывалось открытие Донбасса. Он занимал самое низкое звено в системе государственной канцелярии, он рудовед-самоучка, он еще до этой экспедиции во главе с Никсоном сам пытался искать месторождение угля, но ему не удалось найти достойные залежи”, — рассказывает докторка исторических наук Надежда Темирова.

В советское время в Лисичанске и Макеевке Капустину были установлены памятники, тем самым увековечив его. А имена Вепрейского и Чиркова были забыты. И уже с конца 1980-х годов украинскими, в частности донецкими, исследователями были возвращены эти имена в историю открытия и развития Донецкого угольного бассейна.

Много над этими сюжетами работал Василий Пирко, профессор Донецкого национального университета им. Василя Стуса. Писали об этом профессора и ученые в области горного дела Геннадий Гайко и Владимир Белецкий. А также уже упомянутый выше историк Владимир Подов.

Надежда Романовна подтверждает, что именно украинцы стали первооткрывателями Донецкого угольного бассейна:

Эта история в очередной раз доказывает, что пусть это будет российская империя, или советский союз, или российская федерация, — они будут пытаться забыть все украинские открытия и приписать их себе. Этот сценарий повторяется из века в век, из поколения в поколение.

Нам, украинцам, важно помнить свою историю и знать, что у нас есть значительные исторические открытия. Как, например, с Донецким угольным бассейном. И сегодня украинцы борются с россией не только за свободу, а за историю и право на существование.

***