Как жители Донетчины и Луганщины встречали независимость Украины в 1991 году

Восточный Вариант рассказывает истории жителей и жительниц востока о том, как обретение независимости Украины происходило для них и их семей.

“В 1991 году в Запорожье я в длинной колонне национал-патриотов, держа в руках сине-желтый флаг, скандировал вместе со всеми: «Долой союзный договор»”, Вадим Джувага, Мариуполь

Вадим Джувага — историк из Мариуполя. Вадим добровольцем стал на защиту страны в 2014 году, а в 2019 году подписал контракт с ВСУ. Он рассказал нам свои воспоминания о том, каким для него было наступление независимости для Украины в 1991 году:

На первом же курсе сошелся с национально-демократическими активистами, из среды которых вышли Рух, УРП (Украинская радикальная партия — ред.), КУН (Конгресс украинских националистов — ред.), читал разную литературу, в том числе и диаспорную по истории Украины.

Уже на втором курсе, я пришел к выводу о грядущем распаде СССР, о чем сказал родителям. Мать удивилась и не поверила, отец под влиянием перестройки критиковал власть и партийное руководство. Мать в свою очередь сдружилась с соседкой Евгенией Скибой, которая была до войны и во время нее активисткой ОУН в Стрые. После войны ей удалось легализоваться, она тихо жила в Шахтерске, не привлекая к себе внимания. Скиба переписывалась со Стрыем и через нее родители читали демократическую прессу из Западной Украины.

Так мы с родителями каждый своим путём пришли к идее необходимости независимости Украины.

Мать у меня девушкой просидел год в советском концлагере на Дальнем Востоке после трех лет каторжных работ на рейх. Поэтому соответствующим образом относилась к обоим режимам — коммунистическому и нацистскому. Так и меня воспитывала.

Короче, никто в семье не желал продолжения СССР в какой-либо форме.

18 августа 1991 года в Запорожье я в длинной колонне национал-патриотов, держа в руках сине-желтый флаг, скандировал вместе со всеми: “Долой союзный договор!”. Был финал второй “Червоної Рути”. Затем со всем стадионом пел “Ще не вмерла Україна” и аплодировал Вячеславу Чорноволу.

На следующий день коммунистический путч, БТРы на улицах, а я был на переподготовке в знаменитой ныне 55 артбригаде под Запорожьем. Там и встретил крах путча, хотя в случае чего планировал бежать во Львов и записаться в ряды защитников демократии. В это время совет университета исключил меня и многих приверженцев национальных сил из вуза, правда, через день это решение отменили.

24 августа, проработав в автопарке 55 бригады, я во второй половине дня выехал к родителям в Шахтерск, где по телевизору мы узнали о провозглашении независимости Украины. Я крикнул “Ура!” и полез целоваться с родителями. Отец переключил телевизор с центрального союзного канала на УТ-1, где транслировали то историческое заседание Верховной Рады. С этого момента в семье умер русский язык, и мы перешли на украинский.

6 сентября 1991 года армейская переподготовка закончилась, и я отправился к родственникам в Мариуполь. Над Мариупольским горсоветом я тогда впервые увидел наш украинский флаг, правда, рядом с красным УССР

Потом в ноябре был отпуск, я снова у родителей. Возвращаясь в Запорожье, я сказал родителям: “До встречи в независимой Украине!”. В это время и родители, и я занимались агитацией за независимость Украины. До референдума 1 декабря оставалось две недели…

Референдум для меня ничем особенным не запомнился. Я подрабатывал на автозаводе“Коммунар” объединения “АвтоЗАЗ”. В ночь на 1 декабря 1991 г. у меня была ночная смена. После смены утром пришел в общежитие, лег спать.

Помню, радио транслировало патриотические песни. Выспавшись, пошел на избирательный участок, который был в соседнем доме. Проголосовал за независимость и за Вячеслава Чорновола на пост президента. Затем позвонил родителям по таксофону. Сказали, что проголосовали, как и я. После чего уехал на центральную площадь Запорожья в надежде встретить кого-то из наших из РУХа. Но тогда был ужасный ветер и мороз, на площади никого не было. Тогда я вернулся в общежитие читать диаспорное издание 1966 г. “Історії України для дітей”Антона Лотоцкого, которое взял у друзей.

Следующий день был радостный и унылый. Более 90% украинцев поддержало независимость, но президентом избрали Леонида Кравчука, а не Чорновола. От Кравчука ничего хорошего не ожидал. И в основном не ошибся”.

“Независимость однозначно была нужна для всех нас”, Инна Сердюкова, Славяносербск

Ирина Сердюкова родом из Славяносербска — поселка городского типа, в 30 км от Луганска. В 1997 году Ирина окончила Луганский государственный медицинский университет, работала врачом, а сейчас работает в сфере социальной защиты населения. Ирина вспомнила для “Восточного Варианта” тот момент, когда Украина обрела независимость:

“Я помню то, как я увидела Августовский путч. Когда была предпринята попытка государственного переворота и когда Государственный комитет по чрезвычайному положению пытался подвинуть Горбачева. Это был 1991 год, мне было 16 лет. Это было стрессом для всех. 

Вы знаете, когда живешь в государстве, а здесь какой-то захват, какие-то люди с оружием, все это показывают на телевидении. Когда был референдум о независимости Украины, я не участвовала в нем, потому что была еще маленькая. Поступала в вуз и больше думала о том, как туда поступить.

Но могу сказать. О том, что “всегда Донетчина и Луганщина были за россию” и так далее. Я была жительницей сельской местности в Луганской области. Наша семья была и есть достаточно большой, и если бы не этот 2014-й год, мы были бы до сих пор все вместе. И в нашей большой семье общения на русском языке  не было вообще никогда. Это я точно вам скажу. В Луганской области у нас в селах… люди не говорят на русском языке. Традиционно, люди дома или в быту разговаривают, возможно, не на украинском, а на суржике, но и не на русском.

Сейчас, когда большая часть Луганщины оккупирована с 2014 года, они продолжают говорить на украинском языке. И в то же время говорят о том, что они «за россию». Это для меня непонятно, это меня удивляет.

В городах, конечно, больше говорят по-русски. Луганск, Алчевск, Антрацит, Стаханов, Кировск и так далее — это все русскоязычные города. Но в селах разговаривают на украинском.

Моя семья восприняла независимость спокойно. Случилось и случилось. Но среди моих близких не было настроений “вернуться в состав союза” или “в россию”. Такого не было.

Я знаю, что когда я училась в университете, у нас было очень много студентов из России. Из Ростова, из Воронежа, из Белгорода. Они приезжали учиться. Это я точно помню.

Независимость однозначно была нужна для всех нас и для Украины. Вы знаете, я ненавижу советский союз и все, что с ним связано. Это тоталитарная страна с тоталитарным режимом и концлагерями. Тогда говорили: “Человек — самая большая ценность государства”. Но ведь этого не было. Это все был мыльный пузырь. Это было написано в соглашение “правящей” партии.

Вы знаете, если бы не события 2014 года, я бы не поняла, что к чему. Как говорится, “не было бы счастья, да несчастье помогло”. В нашем случае, это трагические события. К сожалению, до многих так и не дошло, что происходит сейчас и каковы последствия”.

“Я приехала из Ленинграда националисткой”, Татьяна Евтухова, Славянск

Татьяна Евтухова родилась в Славянске. Сейчас работает заведующей кафедрой естественно-математических дисциплин и информатики в начальном образовании Донбасского государственного педагогического университета. А в начале 1990-х только начинала учиться в этом же университете и проходила путь украинской самоидентификации. Татьяна рассказала, как это было:

“В 16 лет, когда давали мне паспорт, это был 1978 год, нам нужно было написать национальность. Отца я не знала, но он считался россиянином. А я тогда подумала: «Что все вокруг меня в Славянске русские? Так я буду украинкой».

Незадолго до независимости Украины я 5 лет прожила в Ленинграде. В 1980-м году я окончила школу и поехала поступать туда в университет культуры. Но не поступила и пошла в обычное ПТУ. И стала крановщицей в литейном цехе одного из заводов.

И вот, именно за те пять лет, которые я прожила в Ленинграде, пожалуй, и произошло осознание того, что я украинка. Именно там. Я жила в рабочем общежитии, где жили девушки со всей россии. И я только сейчас понимаю, как это было смешно для них, что я украинка. Говорили: «А скажи что-нибудь на украинском», «О, какая у вас смешная речь». Хотя некоторые из них и сами русского не знали. У меня была подруга, Лена, она была из Чувашии. Так она рассказывала, как в их деревне не было тогда еще ни одного телевизора или даже холодильника. Помню, как они после работы постоянно спивались. Кстати, мы связывались с Леной перед полномасштабным вторжением. Так она так совсем и спилась.

В Ленинграде я впервые поняла, какая это красота, когда у тебя есть совсем другой язык. Пусть даже ты его плохо знаешь, но он у тебя есть. Помню, как в Славянске у нас была учительница Валентина Дмитриевна, которая настойчиво и спокойно преподавала нам в нашей русской школе украинский язык. 

Тогда я полюбила Ленинград. Там у меня уже родился ребенок. Но постоянно было ощущение, что я не дома. А домой очень хотелось. И однажды я сказала мужу: “Поехали домой?”. А он ответил: “Поехали”.

Помню, как проходил референдум. Помню, даже где был участок —  в районе “САТУ” напротив универмага. Я туда пришла, и в бюллетене спрашивалось: «Подтверждаете ли вы независимость?». И конечно, что подтверждаю. Потому что я уже приехала тогда из Ленинграда, гордая за себя, за Украину. И с теми первыми ощущениями, которых я еще не понимала тогда, а поняла только впоследствии, проголосовала «ЗА».

Моя семья восприняла все нормально. Я не помню, чтобы кто-то говорил: “А оставим советский союз”.

Потом я окончила наш институт и пришла работать на кафедру украинского языка и литературы. Там была своя атмосфера. Вот именно на кафедре нам давали лекции об украинском языке и литературе. У нас работал профессор Василий Тихонович Горбачук. Именно от него я впервые услышала о политических последствиях Голодомора. И меня тогда это поразило. Об этом рассказывала и моя бабушка. Рассказывала мало, но очень страшными фразами.

Помню, как в Ленинграде ходила по Эрмитажу и видела наши украинские памятники искусства: картины художников из Украины, артефакты. И возник вопрос: “Почему это не у нас? Почему это здесь?”.

Они говорят, что мы братские народы и у нас братские языки. Но какие братские языки? Они меня тогда совершенно не понимали, и даже не пытались.

Так что я приехала из Ленинграда с полным ощущением, что я вообще не такая, как они. Что мы очень отличаемся. Я приехала из Ленинграда националисткой. Я туда не ехала такой украинкой, как я приехала оттуда”.

“Я помню, что проголосовала «ЗА» независимость для Украины”, Ольга Нижельская, Северодонецк

Ольга Нижельская из Северодонецка. В свое время окончила Технологический институт Восточноукраинского национального университета им. Даля. До полномасштабного вторжения была депутатом городского совета Северодонецка. А сейчас возглавляет общественную организацию Кризисный медиацентр “Сіверський Донець”. Ольга вспомнила, каким был для нее 1991 год:

“В 1989 году я окончила школу и поступила в Технологический институт. Училась на химика-технолога на вечернем факультете и параллельно работала лаборанткой в Институте техники безопасности химической промышленности. 

Несмотря на то, что тогда я была достаточно далеко от общественно-политических событий, я знала о работе центра “Просвита” в Северодонецке. И как раз больше всего информации о всех тех событиях поступало именно из этой организации. Мне запомнилось, как распространяли листовки, где отмечалось, сколько Украина всего производит, и что она вполне экономически способна для самостоятельности.

И когда был референдум за независимость, на участок я пришла со своим старшим братом. Там на входе стояли такие харизматичные два дядьки с усами и спрашивали у нас на украинском языке: “Не ошиблись ли вы в своем выборе?”. Я помню, что проголосовала «ЗА» независимость для Украины.

У меня есть воспоминания еще с детства, что я принадлежу именно к украинскому сообществу. Вы знаете, моя мама с севера Луганщины, из Троицкого района, но она выросла в украиноязычной среде. Моя бабушка была украиноязычной. И мои первые колыбельные были украиноязычные, стишки от бабушки, сказки. А отец, кстати, у меня из Воронежской области, но также практически из полностью украиноязычной деревни. Конечно, в Северодонецке наша семья больше общалась по-русски.

Когда было голосование и провозглашение самой независимости, то моя семья восприняла это с подъемом, рассматривала как положительное явление для всех нас. Несмотря на то, что 1990-е годы были для нас сложными. Родители работали на приборостроительном заводе Северодонецка, а для него начались сложные времена. Но родители не были из тех, кто сел и начал горевать. Они изменили направление деятельности и у них была работа.

У меня появилось понимание, что советский союз – это неправильно, когда я была еще подростком. Тогда появилась информация о всех преступлениях коммунистического режима. Я была из тех, кто очень негативно относился к этому и к тому, что происходило в нашей стране. И я понимала, что именно в независимой Украине вероятность повторения коммунистического режима гораздо меньше, чем при сохранении советского союза. Для меня это было важно”.

***

Все наши истории — разные. Но есть кое-что, что нас всех объединяет. Это не только украинская национальность и историко-культурный код, но жажда свободы, воли и независимости. И неважно, откуда именно украинец или украинка: из Херсонщины, Тернопольщины, Киевщины или Луганщины. Важно, что в 1991 году все стремились к одному — независимости. За это на референдуме проголосовали 90% украинцев и украинок.

Тогда мы еще не знали, что нам придется пережить, и как нужно будет бороться за свою волю. Но мы знаем об этом сейчас. В эти сложные времена для Украины мы объединяемся и помогаем нашей армии преодолевать врага — российского оккупанта, ворвавшегося на нашу землю!