С молотка: приватизация по-лугански

В нынешнем году мы отмечаем не только 20-летие Независимости Украины, но и фактически 20-летие отечественного капитализма, родившегося в годы большой приватизации «социалистической собственности». Для Луганской области, занимавшей 4-е место по Украине по количеству крупных промышленных объектов, это было особое время. В годы «первоначального накопления» формировались контуры не только нынешней экономической ситуации в области, но и политической, социальной. Ведь крупное производство находится в центре всего уклада жизни индустриального региона.

СТАРТ ЗАТЯНУЛСЯ

Как известно, в Украине приватизация проводилась с помощью издания государством имущественных сертификатов – ваучеров. Все национальное достояние было оценено государством в сумму 520 триллионов карбованцев (чахлых предшественников гривны), а затем разделено на число жителей, в итоге на каждого украинца приходилась доля в 10 миллионов 50 тысяч карбованцев. Однако все эти шальные миллионы тут же были сожраны инфляцией и реальная стоимость ваучеров резко упала. До сих пор идут споры о правомерности такого пути приватизации национального достояния – от резко полярного неприятия («лохотрон») до апологетики (благодаря ваучерной приватизации у нас появилась национальная крупная буржуазия). В любом случае, получив на руки желто-зеленые бумажки рядовой украинец не знал, что с ним делать.

Характерно, что в отличии от России, где приватизация «по Чубайсу» изначально предполагала свободную куплю-продажу ваучеров, в Украине свободное хождение их было запрещено. В итоге в России стоимость ваучера быстро дошла до цены двух бутылок водки, ваучеры были массово скуплены у населения заинтересованными лицами, приватизация уложилась в три года и к 1996 страной правила олигархия – т.н. «семибанкирщина». В Украине процесс затянулся – в 1992-94 директора предприятий, манипулируя трудовыми коллективами, предлагали им вкладывать акции в свои предприятия, демагогически рассказывая о «народном капитализме». В 1994-м, на фоне экономического кризиса, приватизация была приостановлена, а затем под давлением «новых хищников» - компаний-трейдеров, торговавших газом, нефтью и металлом, были отменены ограничения на свободную продажу ваучеров и в целом в стране повторился российский сценарий. Опыт Украины был менее шоковым, чем чубайсовские реформы, но из-за затянувшейся приватизации что-то напоминающее более-менее цивилизованный капитализм у нас сложилось только к исходу 90-х – началу 2000-х.

Не менее характерно и то, что в Украине начисто был проигнорирован опыт наших западных соседей по бывшему соцлагерю, где ваучерная приватизация стала основой для формирования малого и среднего бизнеса, где на сертификаты приобретали не акции заводов-гигантов, а магазины, парикмахерские, мастерские и т.д. (например, как это было в Чехии). В итоге вместо обидного ощущения, что у тебя «украли часть достояния», сформировался класс мелких собственников, стабильная основа демократии и цивилизованного предпринимательства.

КАК ЭТО БЫЛО У НАС  

Противоборство между директорами и трейдерами за контроль над предприятиями, в котором рядовые держатели ваучеров и акций были лишь статистами, развернулось в Луганской области с самого начала приватизации. Хрестоматийным примером тут может служить история Алчевского меткомбината - одного из лидеров металлургической индустрии Украины. Завод был приватизирован коллективом под руководством директора завода в 1994-м, затем в развернувшейся борьбе между различными группировками за контроль над ним среди менеджмента завода наблюдалась повышенная смертность, люди в буквальном смысле гибли за металл. Самим громким стало убийство директора АМК Скорохода в 1995 году. Ситуация нормализовалась только с заходом на завод донецкого капитала в лице «Индустриального союза Донбасса», чьи антикризисные менеджеры Валерий Сахно и Олег Дубина спасли находившееся на грани банкротства предприятие. По итогам 1999 года Алчевский меткомбинат впервые за годы независимости получил прибыль.

Еще один индустриальный гигант – Лисичанский нефтеперерабатывающий завод после смутного времени 90-х и кризиса, вызванного разрывами экономических связей между бывшими республиками СССР, в 2000 году был приватизирован российским капиталом в лице ТНК-ВР. На сегодняшний день собственником предприятия является ЧАО "ЛИНИК", входящее, в свою очередь, в корпорацию ТНК-ВР.

Поздний старт капитализма в Украине привел к тому, что приватизационные процессы продолжались здесь и в 2000-е, когда в России большая часть ликвидных предприятий уже перешла в частные руки. Ярким примером тут может служить судьба северодонецкого «Азота» - химического гиганта, контрольный пакет акций которого перешел к структурам американского бизнесмена Алекса Ровта только в 2004 году, чтобы в следующем году стать объектом для попыток реприватизации, которые проводило правительство Тимошенко, стремясь «раскулачить» крупный бизнес для финансирования своих популистских социальных программ. Эпопея с «Азотом» завершилась переходом в 2010 году завода под контроль приближенного к новой власти олигарха Дмитрия Фирташа.

Типичным явлением для приватизации «по-лугански» было искусственное банкротство предприятий со стороны посредников-трейдеров. Такая печальная судьба постигла Луганский эмальзавод, который обанкротился из-за долгов за газ и был порезан на металлолом. Подобная участь постигла и Луганский станкостроительный завод, из которого в ходе реструктуризации были выведены все потенциально прибыльные линии производства. Тут в полной мере проявился хищнический, экстенсивный тип развития капитализма в Украине, когда быстрые деньги, которые можно получить от деиндустриализации (распила заводов и продажи металлолома), привлекают «деловых людей» больше, чем возможность инвестиции в развитие производства. Учитывая, что большинство «пиратствовавших» в Луганской области компаний-посредников были тесно связаны с правившей в области номенклатурной группой Ефремова и Тихонова, это привело к специфической ситуации деформации местной элиты. Несмотря на мощную стартовую базу, «луганские» не смогли сформировать собственного экономического клана, в отличие от более успешных «донецких» и «днепропетровских». Что сказалось и на слабом политическом влиянии местной элиты. Даже после победы «своего» кандидата Виктора Януковича, в которой лояльность местных элит сыграла большую роль, «луганские» получили незначительные преференции.

По сути, луганская элита в условиях приватизации была просто командой посредников, лоббировавших интересы заходящего в область крупного капитала. Так, было например, в случае с приватизацией Лисичанского НПЗ россиянами. Менее успешный пример – потонувшая в бесконечных судебных разбирательствах приватизация гордости луганской индустрии – «Лугансктепловоза». Местная элита, контролирующая назначения в менеджменте холдинговой компании, лоббировала интересы российского капитала, в лице «Трансмашхолдинга», и добилась приватизации завода, как писали местные оппозиционные СМИ, по «цене одного станка» (впоследствии оспоренного в суде конкурентами россиян). Эпопея с приватизацией закончилась только в 2011 году и то – уже после активного вмешательства в нее высших руководителей государства. Завод таки достался российскому «Трансмашхолдингу».

Социальные аспекты такого типа приватизации привели и к своеобразным деформациям в сознании рядовых луганчан – ужасы деиндустриализации 90-х, банкротства предприятий с сопутствующими им задолженностями по зарплате и безработице, произвели настолько шоковое впечатление на жителей края, что более всего они бояться каких-либо потрясений или перемен, которые ассоциируются только с новым развалом. Отсюда излишняя лояльность местной элите, низкая социальная ответственность, отказ от борьбы за свои гражданские и трудовые права, слабый интерес к независимым профсоюзам и другим формам самоорганизации. В свое время став жертвами махинаций высокопоставленных «приватизаторов», сегодня луганчане предпочитают занимать их сторону, цепляясь за пусть и мнимую, но успокоительную картину «стабильности».

Сейчас на повестке дня – углепром. В 2004 году в экстренном порядке был приватизирован «Краснодонуголь», до конца года будут сданы в концессию два крупнейших предприятия, «монстра» регионального углепрома – «Ровенькинатрацит» и «Свердловантрацит». Наиболее вероятно, что они попадут в руки компании «ДТЭК» который входит в сферу влияния Рината Ахметова (как и шахты Краснодона). Так или иначе уже определились с «инвесторами» и ГП «Антрацит», и «Первомайскуголь» - в ближайшие годы процесс полного перехода предприятий отрасли под контроль частного бизнеса завершится.

Приватизация шахт, безусловно, поможет оздоровить отрасль, которая, находясь формально в ведении государства, была опутана сетью коррупционных схем. Однако этот выход «на свет» углепрома будет неизбежно сопровождаться болезненной реструктуризацией, закрытием убыточных шахт и сбрасыванием за борт тянущей большие долги «социалки». Бизнес любит «быстрые деньги». Реструктуризация отрасли в середине 90-х обернулась масштабным закрытием шахт, после которого на грани выживания оказались целые шахтерские города, ростом социальной напряженности. Если правительство выставляя на продажу шахты, в очередной раз «забудет» о людях, добывающих хлеб насущный, рискуя жизнью под землей, то вполне может получить такой резервуар протестного электората, что мало не покажется никому. Не стоит забывать о том, что одним из толчков к падению власти КПСС в свое время оказались именно шахтерские забастовки.

Фото с сайта.