«Охота на ведьм»

Пропаганда бездуховности в СССР приводила к появлению множества псевдорелигиозных организаций. В измученной войнами, Голодомором и лишениями стране, где в Бога верить запрещалось, люди искали исцеления у множества шарлатанов, которые не брезговали языческими ритуалами и даже убийствами.

Сотрудники Управления СБУ в Луганской области отработали уже 19 тысяч уголовных дел периода массовых репрессий, хранящихся в местном управлении Службы безопасности.

Есть среди них дела, по которым проходил один обвиняемый, а есть и такие, в которых количество «врагов народа» исчисляется десятками. Уголовное дело 1944 года о религиозно– монархической организации, якобы орудовавшей в г. Ворошиловске (сегодня – Алчевск) и еще добром десятке населенных пунктов нашей области, насчитывает 33 фигуранта. Судом все они были признаны виновными по пресловутой 54–й статье УК УССР.

Первопричиной волны арестов и репрессий, накрывшей в 1944 году Алчевск и окрестности, послужило реальное убийство, совершенное с особой жестокостью на религиозной почве. Но удивительнее всего в этом деле то, что людей осудили по надуманным и нелепым обвинениям в антисоветской деятельности, хотя обвинений в реальном преступлении так никто никому и не предъявил.

УШЕЛ И НЕ ВЕРНУЛСЯ

В июне 1944 года пожилой печник из села Хорошее Давыд Цыбенко ушел из дома искать работу.  Но шли дни, недели, печник домой не возвращался, и вестей от него не было. Наконец кто–то сообщил его жене, что старика видели в Ворошиловске, где он якобы сооружал печку во дворе местной жительницы Ульяны Павлюк. И тогда жена печника, взяв с собой дочку, пешком отправилась в Ворошиловск на поиски супруга.

Ульяна гостей в дом  не пустила, сказала, что понятия не имеет, кто такой Давыд. Тогда жена пропавшего печника отправилась в милицию и рассказала обо всем. В тот же день милиционеры нагрянули в дом «всемирной мамочки». Их взору предстала жуткая картина. На полу комнаты лежал полуразложившийся труп, над которым Ульяна и еще несколько человек совершали какие–то странные манипуляции.  Дышать в помещении было невозможно из–за гнилостных миазмов и густого запаха ладана. В тот же день арестовали и хозяйку дома, и людей, которых вместе с ней застали над обезображенным телом несчастного печника.   

Это событие послужило толчком для развернувшейся в области масштабной охоты на верующих, которая продолжалась в течение пяти месяцев, вплоть до ноября 1944 года. Было арестовано и заключено в тюрьму УНКГБ в Ворошиловграде более трех десятков человек. Многие из них вообще не были знакомы с «мамочкой Ульяной» и никакого отношения к истории с печником не имели. Им ставилось в вину участие в «нелегальных антисоветских религиозных сборищах», «проповеди монархического строя» и «предсказание гибели Советской власти». Иными словами, речь шла о верующих, которые, исповедуя православие, не посещали церкви, а предпочитали устраивать тайные молитвенные собрания на частных квартирах. Почему? 

«ШТУРМ НЕБЕС» И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

Два предвоенных десятилетия в стране советов были отмечены жесточайшей антирелигиозной политикой и пропагандой. Наступление на все религиозные конфессии и, в первую очередь, на православное христианство («главную опору царизма») велось по всем направлениям. Для дискредитации церкви использовались любые средства – от публичного вскрытия святых мощей, изъятия церковных ценностей, конфискации колоколов, закрытия и разрушения храмов, переименования «религиозных» названий улиц, замены церковных праздников на революционные до расстрелов священников и активных мирян. Особая роль в антирелигиозной политике была отведена органам госбезопасности. Еще в 20–е годы в структуре ВЧК  было создано специальное VI–е отделение тайного отдела ОГПУ, на который была возложена миссия разрушения церкви: внедрение в церковную среду агентурной сети, проведение съездов для раскола единства церкви, разоблачение «контрреволюционных церковных заговоров».

 Отказаться от политики террора в отношении церкви Сталина заставила война. Для привлечения на свою сторону оппозиционных к Советской власти сил фашисты на оккупированных территориях провозгласили свободу совести. Это был только стратегический маневр – в перспективе Гитлер планировал заменить христианство на некое неоязычество, очищенное от «еврейских догматов». Однако мнимая веротерпимость фашистов, а с другой стороны – активная патриотическая деятельность православной церкви и политическое давление союзников по антигитлеровской коалиции, заставили Сталина существенно изменить государственную политику в отношении  церкви. Осенью 1943 года он позволяет восстановить патриаршество. В стране вновь начинают открываться православные храмы, закрытые перед войной. Возобновляется деятельность духовных заведений и издание религиозной литературы. В Ворошиловградской области получили разрешение на регистрацию 129 православных общин.  Правда, эти послабления отнюдь не означали, что государство выпустило церковь из–под своего «крыла». Для контроля над ее деятельностью был создан Совет по делам РПЦ при Совнаркоме СССР, который возглавил… полковник НКГБ Г. Карпов. Были приняты и другие меры по контролю государства над церковной жизнью.

Не все верующие с благодарностью восприняли милость «отца всех народов». В Ворошиловградской области немало было тех, кто не хотел посещать «советские» церкви, будучи убежденными в том, что от «сатанинской» власти, запятнавшей себя надругательством над их вековечными ценностями, ничего хорошего ждать нельзя, что церкви, которые она открывает, безблагодатны, священники там «партийные», служат «неправильно». Зачастую эти люди группировались вокруг неофициальных «духовных лидеров» (полуграмотных «мамочек» и «папочек»), которые проповедовали, как умели, и организовывали подпольные молитвенные собрания.

Архивные источники свидетельствуют о том, что духовная атмосфера этого периода была гораздо сложнее, чем явствует из советских кинокартин эпохи сталинского соцреализма. Многие люди в заброшенных селах, рабочих и шахтерских поселках инстинктивно искали духовной опоры в привычном для них с детства православии, но за годы атеистической пропаганды ими было в значительной степени утрачено то, что можно назвать «религиозной культурой», то, что, собственно, и призвана прививать церковь. Вера одичала.

«ОЧИЩЕНИЕ» ЦЕНОЙ ЖИЗНИ

Примечательно, что из 33 человек, проходивших по делу о «религиозно–монархической организации», грамотными были только 6. На многих протоколах допросов вместо подписей стоят корявые крестики и неуклюже, с ошибками выведенные фамилии. Малограмотной была и Ульяна Павлюк. Но некоторой харизмой эта 39–летняя женщина, вероятно,  обладала. Инвалид, с протезом вместо ноги, она трижды побывала замужем, хотя и неудачно, сумела убедить верующих в том, что избрана Богом и обладает силой предвидения и исцеления. 

Отрывочные сведения из показаний разных людей позволяют восстановить события, происшедшие с печником Цыбенко. Ульяна наняла его, чтобы сложить печь, чем он некоторое время и занимался. Но затем, напитавшись царившей в доме религиозной атмосферой, попросил Ульяну очистить его от грехов. «Мамочка» исповедовала его и насчитала таковых десять. Много лет назад украл курицу, дважды изменил жене и ругался. Остальное – по мелочам. По предписанию Ульяны печник 7 дней «постился» – только пил и съел за все время две просфоры. Грехи не выходили. Тогда Ульяна решила их «выбить» –  топталась по животу и грудной клетке «грешника», била его. Потом Давыда снова морили голодом, но печник избавился только от одного греха. Сопротивляться и возражать обессиленный старик уже не мог. «Мамочка» с единомышленниками продолжали издевательства еще несколько дней, пока печник не умер. Впоследствии врачи, осматривавшие тело, констатировали крайнее истощение и тяжкие телесные повреждения, вплоть до множественных разрывов  внутренних органов.

Когда печник умер, Ульяна объявила собратьям, что теперь он воскреснет, но не Давыдом, а «всемирным святым папочкой». День за днем труп поливали водой, прикладывали к нему подогретую соль и песок, но чуда воскресения так и не произошло. Неизвестно, чем закончилось это безумие, если бы в дом не явилась милиция.

АНТИСОВЕТСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОД ВИДОМ… УБИЙСТВА

В отношении Ульяны и еще троих участников убийства было возбуждено уголовное дело по факту… антисоветской деятельности. В ходе следствия, которое вели органы госбезопасности, было допрошено 62 свидетеля, проведено 26 очных ставок. С каждым днем расширялся круг обвиняемых и «ареал» деятельности «антисоветской группировки», охватив сегодняшние Алчевск, Брянку, Стаханов, Славяносербский район. Подследственные, не умевшие читать и писать, один за другим признавались, что участвовали в  «контрреволюционной организации, под предлогом сбора верующих на моления проводили антисоветскую работу, направленную на подрыв мощи советского государства». А руководила этой разветвленной организацией, охватившей чуть ли не полобласти, как явствует из материалов дела, бывшая портниха «мамочка» Ульяна. 

Через абсурд этих выводов и обвинений проступает реальная картина духовной жизни нашего края в те непростые годы. Ее несложно рассмотреть, внимательно читая показания и протоколы допросов. Конечно, никакой организации, никакой контрреволюционной деятельности не было. Но однозначно было религиозное брожение, охватившее хоть и не всех, но определенную часть населения –  наиболее консервативную, обиженную, обделенную. Были нелегальные молитвенные дома, и, вероятно, их было много. В одном из них служил утрени и обедни настоящий священник. В другом в качестве одного из лидеров подвязался некий Николай, приезжий неизвестно откуда, выдававший себя за уцелевшего наследника престола. Очевидно, что люди жаждали и ждали перемен к лучшему. Как часто бывало в периоды исторической неопределенности, в умах забрезжила вера в «доброго царя». Ходили слухи, что Николай II жив, скоро вернется откуда–то «с востока» с семьей и своим «войском» и победит безбожную власть, что деньги советские скоро ходить не будут, а только «царские». Любопытно, что у многих совершенно нищих людей при обыске были обнаружены царские ассигнации и золотые монеты, причем на большие суммы. У той же «мамочки» Ульяны, у которой всего имущества, как следует из описи – «шифоньер старый, буфет старый, стулья старые – 3 шт., трюмо разбитое», –  во время обыска было изъято 35 золотых монет царской чеканки и 610 рублей ассигнациями. Один житель Ворошиловска внес на крестный ход и открытие монастыря (планировали, да так и не открыли) 300 рублей золотом. Еще одна женщина вышила для крестного хода хоругвь с текстом «Боже, царя храни», за что впоследствии и поплатилась свободой.

С 25 по 30 ноября 1944 года уголовное дело слушалось военным трибуналом войск НКВД Ворошиловградской области. Не оправдали никого.  Четыре человека, в т.ч. Ульяна Павлюк, по ст. 54 УК УССР приговорены к расстрелу с конфискацией имущества. Впоследствии трое из четырех были помилованы – расстрел им заменили 10 годами лагерей с поражением в правах на 5 лет. Ходатайство о помиловании Павлюк Президиумом Верховного Совета СССР было отклонено.  Остальные 29 обвиняемых получили от 3 до 10 лет лишения свободы  с конфискацией. Приговор в отношении Павлюк приведен в исполнение 31 марта 1945 года. 

Преступная деятельность этих людей, согласно обвинительному заключению, состояла в том, что они являлись активными членами антисоветской религиозно–монархической организации, действовавшей на территории ряда районов области, участвовали в нелегальных сборищах, где под видом молений проводили антисоветскую агитацию, предсказывая гибель советской власти и восстановление монархии, запрещали членам секты платить государственные налоги, подписываться на займы, жили без документов, агитировали других лиц не получать паспортов, не идти служить в Красной армии, не работать в колхозах, советских учреждениях и предприятиях. Мимоходом в обвинительном заключении упомянут и замученный печник, но особых претензий в связи с этим у трибунала к подсудимым не было: по сравнению с «преступлением» против системы, убийство какого–то старика – это просто пустяк.  

              Уголовное дело о религиозно– монархической организации пересматривалось дважды – в 80-е и в 90-е годы. Все  репрессированные по этому делу лица были реабилитированы. Отмечено, что следствие велось некорректно, с явным обвинительным уклоном. Что обывательские суждения религиозных людей не являются антисоветской агитацией. Что молитвы за царскую семью правонарушениями не являются, и даже то, что многие признали себя виновными в антисоветской агитации, не указывает на то, что в их действиях действительно был состав преступления.

Словом, людей реабилитировали  в том, за что неправомерно осудили. А за что не осудили, то как бы и не было преступлением. Кто– то сказал, что гибель одного человека – трагедия, а гибель множества – статистика. В государстве, где  статистика погибших ведется с точностью до миллионов, гибель одного остается незамеченной.

(Все имена и фамилии в материале изменены по этическим соображениям)

Юлия Еременко,

руководитель пресс–службы Управления СБУ в Луганской области