Горькое послевкусие революции

21 ноября в Украине отмечают очередную годовщину «оранжевой революции». Именно в этот день на киевском Майдане в 2004 году появились первые палатки. Вспоминали дела давно минувших дней и в Луганске. На посвящённый «революции» митинг вышло аж 4 человека (в прошлом году – 9). Отсутствие праздничного настроения и энтузиазма понять нетрудно. Те, кто в 2004-м поддержали Виктора Ющенко, помнят о своём разочаровании, а тогдашние сторонники Виктора Януковича – о поражении. Но, несмотря на бесславный конец президентства Виктора Андреевича и «контрреволюцию» Партии регионов, события 2004-го года продолжают влиять на украинцев. В том числе, на жителей Донбасса.

В первую очередь, украинцы – независимо от политического окраса – приобрели серьёзный травматический опыт. Это объясняется тем, что тогда политические игроки использовали массовку в беспрецедентном для страны масштабе. Причём речь шла не о том, чтобы пару часов помахать флагами или прошагать по улицам. Создавая оптическую иллюзию прямой всенародной поддержки, Ющенко и Янукович добились сверхмобилизации своих сторонников. Проигрыш Януковича многие восприняли как личную трагедию, а из-за политических баталий даже распадались семьи.

Также стоит учитывать, что это была первая политическая схватка Востока и Запада Украины. Конечно, политические различия приобретали региональные очертания и раньше, но лобовое столкновение произошло только в 2004-м. Поэтому проигравшими себя почувствовали не только «регионалы», но и весь Донбасс. И наоборот. В глазах миллионов избирателей это была не борьба двух политических группировок, а почти столкновение цивилизаций. Именно поэтому «Ющенко так!» и «Я-ну-ко-вич!» звучало словно «За Родину!». Иначе и быть не могло, ведь в штабах не стеснялись нагнетать обстановку. Например, Наталия Витренко в эфире луганского телеканала пугала зрителей даже ополячиванием (!) в случае победы Ющенко. Впрочем, не вся агитация была столь топорной – даже интеллектуальная публика впадала в натуральные психозы.

Отсюда – такое болезненное восприятие того, что происходило после «революции». «Оранжевая» команда правила бездарно: сначала вязла в интригах, затем усугубляла последствия мирового экономического кризиса и создавала кризисы политические. Но донбасская ненависть к «оранжевым» несколько другого свойства. В конце концов, плохо мы пожили и при Кравчуке, и при Кучме. Но уже в 2005-м недовольство многократно усилил привкус поражения. Причём поражения несправедливого – многие и сейчас убеждены, что тогда у Януковича попросту «отобрали победу2 под нажимом Майдана и Запада. Причём отняли склочные, вечно ссорящиеся друг с другом политические бездарности. И именно поэтому Юлии Тимошенко не могут простить её «воровство» (хотя на злоупотребления «своих» мы привычно закрываем глаза – привыкли). В отличие от неудачника Ющенко, быстро стакнувшегося с Януковичем, именно Тимошенко была самой злостной «оранжисткой».

Как и любой конфликт, «оранжевая революция» премного способствовала солидаризации людей по разные стороны баррикад. Донбассу в этом плане «повезло» поболее, ведь нам пришлось ещё целых 4 года жить под «оранжевым игом». Неосторожное высказывание о колючей проволоке вокруг Донбасса объединило здешний люд с Партией регионов и лично Януковичем прочнее, чем все билборды «регионалов» вместе взятые с листовками включительно. Последующие решения Ющенко (особенно в гуманитарной сфере) только усилили этот эффект.

Таким образом Партия регионов получила широкие возможности для установления политической монополии в регионе. Все мы помним, как проходили политические споры того времени. Все упрёки в адрес «бело-голубых» неизменно парировались контратакой «А вот ваш Ющенко…» или «А что, Ющенко лучше?!» Мол, нечего соринки в глазах лидеров выискивать – у нас Донбасс на колени поставить хотят! Словом, в отношении господства ПР произошла своеобразная легитимизация через внешнюю угрозу. Даже теперь, когда недовольство властью достаточно ощутимо, Донбасс сохраняет лояльность «бело-голубым» и крайне болезненно реагирует на попытки остатков «оранжевых» усилить своё политическое присутствие в регионе.

Вместе с этим, «оранжевая революция» проблематизировала региональные идентичности. Пропагандистские машины обоих кандидатов не стеснялись спекулировать различиями и создавать уродливые мифы, подыгрывая местному шовинизму. То, о чем раньше болтали единицы, стало вдруг идеологическим мейнстримом. В угаре предвыборной борьбы легко было поверить, что на Майдане стоят обдолбанные мандаринками киевские бомжи, а периметр патрулируют гуцулы со «шмайссерами». Второй стороне Донбасс представлялся не менее ужасным и отвратительным. Встал вопрос о том, что же нас отличает и что объединяет, и он не просто остался, а  перерос в огромный спрос на поиски нашего регионального «Я», причём не только в политических штабах, но и среди интеллигенции и даже рядовых обывателей.

Но в Донбассе на этот вопрос не ответили ни тогда, ни потом. Несмотря на «северодонецкие капустники» с сепаратистским уклоном и разговоры о федерализме, осмысление нашей идентичности дальше лозунгов не пошло. Например, что такое «луганский характер», никто нам так и не разъяснил. Единственное, что действительно запало народу в душу, это образ «бузящего Киева» и антагонистичного ему «трудового Донбасса»: «Київ танцює, Донбас працює!» Здесь и аргумент в пользу кухонной политики, и немножко самолюбования, и карманный кукиш столице (да и всей остальной стране). Теперь, когда с повестки дня снят вопрос русского языка и гуманитарная политика проводится по-донецки, отсутствие у нас региональной идентичности чувствуется ещё острее. Мы, безусловно, чувствуем свою непохожесть, но выразить этого не в состоянии, чем и отличаемся от других.

Но, как бы то ни было, «оранжевая революция» вскрыла множество проблем и вырвала социум из сна. Да, мы знатно тогда перессорились. Но эта не та сфера, где можно учиться на чужом опыте – ситуация каждой страны уникальна. Теперь кое-какой опыт у нас есть – прошло 9 лет. Может, и учиться когда-нибудь начнём.