Хочешь мира - не готовься к войне

Похоже, украинцев снова готовят к взаимному политически мотивированному насилию. Только теперь речь идёт не о театрализованных акциях протеста образца 2004-го, а о более прозаичных и опасных вещах. И дело тут вовсе не в том, что на очередном митинге очередной спортсмен-рукопашник ударил очередную журналистку. Шумиха по поводу подобных случаев не позволяет увидеть полную картину происходящего. А она выглядит куда более неприятно, чем «пацанчик в трениках» с перекошенным лицом.

Готовность общества к насилию никогда не возникает спонтанно. Людей нужно долго «раскачивать» и «разогревать», чтобы отключить ментальные «предохранители», вмонтированные в наше сознание природой и социумом. Сегодня можно утверждать, что такая работа не только ведётся, но и даёт результаты. Трудно не заметить, как изменилась лексика протестующих групп. Буквально вчера пенсионеры, «чернобыльцы», «афганцы», предприниматели и студенты протестовали против конкретных государственных инициатив. Теперь же протестующие восстают против «бандитского режима» и «фашизма» - явлений сколь страшных, столь же и абстрактных. Если раньше украинцы боролись за отмену конкретных чиновничьих решений, то теперь борьба ведётся за… неизвестно за что: то ли за мирное небо над головой, то ли за национальное возрождение.

То, с какой лёгкостью и изяществом чиновничье племя выскользнуло из-под удара, достойно восхищения. Но важно другое: переключившись на борьбу с абстракциями, украинцы утратили способность к компромиссу. Договориться можно тогда, когда речь идёт о материальных интересах. Но как можно договариваться с «бандитами», «добасским быдлом»? Вадим Титушко – внезапно материализовавшийся стереотип: проплаченный гопник, подавляющий демократические свободы. И, конечно же, никаких компромиссов не может быть с «фашистами». Что бы там ни сообщали толковые словари, слово «фашист» - синоним всего плохого, чистого зла, не имеющего права на существование. Переговоры с «фашистами» - это уже почти коллаборационизм, а диалог с «гопниками» - верный путь лишиться и мобилки, и денег. В такой системе взаимоописания оппонент – не ситуативный конкурент, которого можно переиграть, а заклятый враг, которого можно лишь разгромить.

Именно поэтому эпизоды взаимного насилия не находят принципиального осуждения. Во-первых, потому что «свои» - даже перегнувшие палку – это всё же «свои», а не исчадия ада, притаившиеся по ту сторону баррикады. А во-вторых, если кто-то и попал под горячую руку, значит, было за что. Раз Ольга Сницарчук была не с «нами», значит, скорее всего, она была с «ними», с «фашистами». Именно поэтому преследования и избиения активистов национал-патриотических организаций (Онися Гарай, Тамара Шевчук, Евгений Парфёнов и др.) выглядят пусть жестокими, но оправданными: в конце концов, это ведь «фашисты», они бы нас не пощадили. По аналогичным причинам насилие приветствует и к насилию готовится другая сторона. Они-то видят не «мирную антифашистскую демонстрацию», а орду гопников, спустившихся с терриконов, разбавленную нанятыми «тушками». Недавние события в Киеве явно продемонстрировали, что тратить время на метание яиц многие уже не хотят и сразу идут в рукопашную.

Третий признак нарастающей угрозы насилия – то, что на нейтральную публику оказывается всё большее давление со стороны противостоящих лагерей. Достаточно вспомнить меморандум Антифашистской ассамблеи, опубликованный в середине мая. «Мы призываем все здравые общественные движения, организации Луганщины присоединиться к Антифашистской ассамблее и подписать меморандум. Тех, кто не найдет в себе смелости это сделать, мы будем считать пособниками современных фашистов», - недвусмысленно намекнули авторы. Нечто подобное происходит и в противоположном лагере: любые выбивающиеся из тренда действия расцениваются как «пособничество режиму», предательство национальных интересов и т.д. В таких условиях наличие третьей, альтернативной силы просто невозможно. Достаточно вспомнить судьбу Виталия Кличко, который изо всех сил пытался занять компромиссную нишу, но и ему пришлось выбирать одну из двух сторон, подчинившись её правилам.

Кроме того, сложно не заметить и тот факт, что насилия в стране становится больше. Митинги всё чаще заканчиваются потасовками с милицией или другими митингующими. Нападения на политических активистов отнюдь не «остужают» их горячие головы, а наоборот – подливают масла в огонь. Когда 26 мая шестеро неизвестных выследили и избили киевлянина Евгения Парфёнова, тысячи политически активных украинцев подумали не о сворачивании активизма, а о том, что пора покупать травматический пистолет. Когда киевская националистка Тамара Шевчук обнаружила на своих дверях записку «Доиграешься», она вряд ли прониклась симпатиями к Махатме Ганди. И, по всей видимости, эти душевные порывы выплеснутся на ближайшем митинге.

Свою роль в подготовке общества к насилию играют и СМИ, в которых всё чаще проговариваются радикальные сценарии и нагнетается истерия. Но даже медиашумиха не в силах скрыть абсурдности ситуации в целом. С детства мы помним, как великолепие Изумрудного города превращалось в китч со стекляшками – стоило только снять зелёные очки. То же самое мы имеем и сейчас. Стоит только убрать из уравнения идеологическую терминологию, всё начинает выглядеть серо и жалко. Вместо величественных армий Добра и Зла мы видим толпы напуганных и обиженных людей, которые с трудом могут сказать, кто именно их напугал и обидел. По своей или не по своей воле им приходится создавать массовку для батальных сцен, в которых время от времени они участвуют и сами – обычно в качестве третьестепенных персонажей, попавших «под раздачу».

Нечто подобное страна уже проходила во время так называемой «оранжевой революции». Когда эйфория и упоение битвой рассеялись, всем стало стыдно, прежде всего, за потерянный – пусть даже на мгновение – человеческий облик. Сейчас же ситуация грозит стать намного серьёзнее, чем в 2004-м. Единственное, что на данный момент вселяет надежду – это лень и безблагодатность политических кукловодов. Неубедительные речи и практически открытая «покупка» (или административное принуждение) митингующих, демонстративное нежелание брать на себя ответственность и постоянное переливание из пустого в порожнее делают их сценарий неубедительным. А значит, может быть в этот раз «пронесёт».