Жители ОРДО рассказали о выживании без пенсий: видео

Жители временно оккупированных территорий Донецко области уже более 4-х месяцев не снимают пенсии, приходящие им на карточки «Ощадбанка», так как члены НВФ «ДНР» не пропускают через работающие КПВВ жителей ОРДО с донецкой пропиской, требуя предъявить регистрацию на подконтрольной Украине части страны.

В связи с такой непростой ситуацией, пожилые люди бедствуют. Об этом рассказывают местные жители «Радио Донбасс. Реалии»

Так, проживающий в неподконтрольного Украине Донецка 55-летний мужчина-колясочник, который пользуется прокладками от недержания, больше не может себе их позволить, в связи с чем разрезал те, что у него были, на мелкие кусочки, чтобы на дольше хватило. Еще одна пожилая дончанка сократила свои лекарства от диабета и стала пить меньше обезболивающих при гангрене, так как на покупку препаратов не хватает средств. 

Одна из жительниц Донецка рассказывает, что посетила местный вещевой рынок и он совершенно пустой, нет покупателей. У людей не то, что на вещи, на продукты нет денег.

«Вот я с женщиной одной, старушечкой, разговаривала. Ей надо лечится, надо уколы делать. У нее нету денег на уколы. Какая-то ягода у нее на дворе растет — соберет, пойдет, продаст баночку, чтобы купить на сегодняшний день укол. Вот тут, у нас, старушечка в нашем доме. Она еле ходит. Ей операцию на глазах делали, а она еще ходит, моет полы в подъездах — но она ногами уже не шевелит. И метет, как дворник во дворе. Вот так люди живут. Местные пенсии дают, но что на эти деньги можно купить? Как можно на эти деньги выжить? Никак нельзя выжить. Лекарства очень дорогие, товары — все дорогое. Либо покушать, либо лечиться, либо за эту квартиру платить. Уже не говоря о том, чтобы какую-тот купить одежонку себе».

Дончанка жалуется, что получает в ОРДО 4 тысячи рублей пенсии и на эту сумму очень сложно выживать, а так живет основная часть пенсионеров:

«Пойдешь в магазин, ничего такого не купишь, тысяча ушла. А в сумке там — считай, что пусто. Сидим мы и ждем — не знаю чего. Говорят, что мы, как в концлагере, как в тюрьме, вот что говорят. Не выпускают, и что могу сказать? На этом все. Ждем только худшего, а не лучшего».