Война слов: как правильно говорить об оккупации и не попасть в плен русской пропаганды

В одном из предыдущих материалов «Восточный вариант» поднимал вопрос коммуникации с людьми, проживающими на оккупированной территории. Большинство экспертов отмечают, что люди, которые ежедневно подвергаются воздействию российских и, как правило, абсурдных нарративов, нуждаются в украинском качественном контенте. 

Однако, этот контент должен продвигаться с соблюдением правильной риторики, которая соответствует политике Украины в отношении оккупированных территорий. На 8-й год войны сознательно или бессознательно украинские политики, лидеры мнений и СМИ продолжают допускать неточности в своих формулировках, перекликающиеся с тезисами российских пропагандистов. Справедливости ради стоит отметить, что уже значительно меньше, чем в начале российской агрессии.  

В этой статье с помощью экспертов Института массовой информации, политологов и правозащитников мы разберем, какие формулировки используют оккупанты для своей пропаганды и как правильно нам коммуницировать те или иные процессы связанные с оккупацией территорий Луганской и Донецкой областей.   

Российские пропагандисты придумывают новые нарративы, чтобы унизить Украину

Эксперты Института массовой информации выяснили, что писали оккупационные «СМИ» об Украине в период, когда мы отмечали День Независимости. Тотальное большинство всех сообщений таких «СМИ» содержало манипуляции (78%), а почти половина — язык вражды (41%).  

Специалисты встретили в материалах уже привычные формулировки о «нелепости» украинской власти, и откровенные оскорбления и высмеивания. События на Майдане традиционно называют «государственным переворотом», а украинских военных — «карателями». Впрочем, ничего нового, кроме одного. 

В трети материалов, содержащих нарративы, встречается формулировка «самопровозглашенная Украина».

 

«Оккупационные СМИ подбирают новости, а часто их придумывают, чтобы показать, какие украинские военные бездарные, непрофессиональные, криминализированные. Украинские военные подаются исключительно в негативном свете», — отметила Елена Голуб. 

Чем нужно отвечать? 

По мнению Елены, украинские СМИ и спикеры, которые транслируют мысли на оккупированную территорию, не должны прибегать к подобным вещам, а наоборот — отвечать корректными формулировками, которые соответствуют украинской политике в вопросе оккупированных территорий. 

«Следует придерживаться стандартов и избегать языка вражды. Мы надеемся, что эти территории вернутся к нам, и если мы в Украине настроим население против людей, живущих в оккупации, то реинтеграции не произойдет никогда», — отметила Елена Голуб.

По ее мнению, чтобы люди с оккупированных территорий читали украинские СМИ, формулировки в них не должны нести негативную коннотацию в отношении самих жителей. 

«Потому что если люди хотя бы раз прочитают какое-то название, которое их обидит, они больше никогда не будут читать украинские медиа, и будут продолжать находиться в этом пузыре пропагандистских российских сайтов. Это значительно хуже. Нам нужно переманивать их на свою сторону, чтобы они становились аудиторией наших средств массовой информации», — добавила Елена Голуб. 

Больше всего некорректных названий в украинском информационном пространстве встречалось в начале российской агрессии. Сейчас их гораздо меньше. Анализируем те, которые до сих пор встречаются. 

«Донбасс»/«народ Донбасса» — ❌ Луганская и Донецкая область/жители Луганщины, Донетчины — ✔️

Привычное название «Донбасс» является некорректным в понимании руководителя Совета национальной безопасности и обороны Алексея Данилова. 

«Слова «Донбасс» нет ни в одном нормативном правовом документе нашего государства. Это дефиниция, которая нам навязывается Российской Федерацией — «народ Донбасса», «выбор Донбасса», «Донбасс не поставят на колени». Нам надо четко придерживаться наших нормативно-правовых документов… Есть четкие названия территории Донецкой и Луганской областей, никакого Донбасса не существует, это очень опасно, когда мы начинаем такие вещи говорить», — отмечал Данилов. 

Российские СМИ и правда часто используют упомянутые формулировки. Так же там встречаются и нарративы «юго-восток», или «восточная Украина».

Политолог Олег Саакян отмечает, что выделение географических единиц «Западная Украина», «восточная Украина», «южная Украина» или «северная Украина» нельзя считать корректным, поскольку тогда они воспринимаются как разные субъекты. 

А в коммуникации  в отношении оккупированных территорий чрезвычайно важно акцентировать внимание на целостности Украины. Поэтому лучше говорить «восток Украины», «запад Украины» и т.д. 

По мнению Олега Саакяна, если речь идет о территории, то можно говорить просто Луганская и Донецкая область. 

«Эти территории остаются едиными с геологической точки зрения, с точки зрения водных артерий, с точки зрения прогноза погоды», — отметил Саакян. 

«Самопровозглашённые республики» — ❌ Оккупированные Россией территории — ✔️

Определение «самопровозглашённые республики» регулярно встречается в украинском информационном пространстве, и, на первый взгляд, не имеет откровенно некорректного содержания. Однако, говорят эксперты, полностью корректным этот термин считать нельзя. 

Слово «самопровозглашённый» может вызвать ассоциации с внутренней природой военного конфликта, что противоречит как реалиям, так и украинскому законодательству.  

«В противовес «самопровозглашённым республикам» можно использовать нейминг «российскопровозглашённые» республики, или «провозглашенные Россией республики», что было бы определенным элементом троллинга. Или же использовать формальную лексику — оккупированные Российской Федерацией территории Луганской и Донецкой областей», — отметил Олег Саакян. 

Экспертка Института стратегических исследований Юлия Каплан добавила, что согласно последним исследованиям не все люди с оккупированных территорий воспринимают понятие «деоккупации». Причиной она считает именно отсутствие понимания, кого Украина считает оккупантами — самих жителей или Российскую Федерацию. 

«Они считают, что Украина обвиняет их (жителей Луганской и Донецкой областей — ред.) во всех этих событиях. Думаю, здесь помогло бы активное использование термина «российско-украинская война», который все чаще использует украинское министерство по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий», — отметила Юлия Каплан. 

«Сепаратисты», «террористы» и «коллаборационисты» — ❌ Российские оккупационные силы — ✔️

Эксперты считают, что украинское информационное пространство необходимо очистить от формулировок типа «террористы», «сепаратисты», «коллаборационисты». Поскольку, опять же, они могут трактоваться как говорящие о внутренней природе конфликта.  

«До сих пор встречаются случаи использования названия «террористы». Природу этого можно понять, поскольку длительное время у нас была «антитеррористическая операция». Но по международным определениями «терроризм» — это другое», — отметила Елена Голуб. 

Некоторые политики прибегают к определению «та сторона», что тоже не является корректным.

Для правильного обозначения оккупантов можно использовать конструкции «российские оккупационные силы», «силы, управляемые РФ», или просто — «российские оккупанты».  

«Боевики» — также довольно размытое понятие. По мнению экспертов, его лучше использовать в сочетании с прилагательным — «российские боевики», «пророссийские боевики», «поддерживаемые Россией боевики».

«Граница» — ❌ Контактная линия — ✔️

Использовать слово «граница» для обозначения линии между оккупированной и неоккупированной территорией Украины неправильно.

Во-первых, государственная граница Украины установлена между территорией Украины и другими странами, а территория, оккупированная Российской Федерацией, остается территорией Украины. 

Во-вторых, слово «граница» может вызвать ложные представления об отделении оккупированных территорий от территории Украины. 

Часто СМИ используют формулировку «линия разграничения». Этот вариант значительно лучше, но не идеален. 

Министерство реинтеграции временно оккупированных территорий предлагает вариант «контактная линия».  

«Пленные» (о гражданских) — ❌ Заложники — ✔️

Часто термин «пленник» употребляется для обозначения гражданских лиц, которых незаконно лишили свободы на оккупированной территории или в Российской Федерации.

Как объяснила юристка правозащитной группы «СІЧ» Юлия Полехина, согласно международному праву, пленными могут считаться только военные, а гражданские могут быть «заложниками». 

К тому же специалисты обращают внимание на неверное применение термина «обмен пленными». Он предусматривает, что у Украины есть пленные Российской Федерации или российских боевиков, которые участвуют в российско-украинской войне. На самом деле Украина освобождает подозреваемых, обвиняемых или осужденных за преступления против Украины и украинцев.

Да и само слово «обмен» в этом контексте, как говорит международное право, не совсем корректно. Правильнее употреблять «освобождение», «одновременное освобождение», «взаимное освобождение».  

«Российское гражданство» — ❌ «Российские паспорта», но украинское гражданство — ✔️

Россия массово раздает свои паспорта жителям оккупированных территорий Луганской и Донецкой областей. И, возможно, считает, что таким образом дает им свое гражданство.

Однако, с точки зрения Украины, эти бумажки, которые визуально напоминают российский паспорт, не имеют никакого значения, а люди, получившие их, остаются гражданами Украины. 

Следовательно, указывать, что Россия дает людям в оккупации российское гражданство, некорректно, поскольку Украина это «гражданство» не признает. 

Почему важна правительственная коммуникация

Подытоживая, Юлия Каплан подчеркнула, что корректные высказывания и названия процессов с оккупированными территориями несут для их жителей понимание того, как Украина относится к ним. А потому, считает экспертка, важно, чтобы украинская власть налаживала коммуникацию с людьми в оккупации.

«Мы видим, что когда, например, министерство реинтеграции временно оккупированных территорий начало использовать определенный термин: «российско-украинская война» или «контактная линия», СМИ подхватывают и транслируют этот термин. Поэтому правильная риторика должна идти от правительства», — считает Юлия Каплан.

Она также предлагает вариант такой коммуникации. 

«Возможно, уже упомянутый министр по вопросам реинтеграции или другие представители министерств могли бы регулярно записывать видео, которые публиковались бы в Youtube и были доступны для людей с оккупированных территорий. В этих видео можно было бы объяснять, какая политика Украины в отношении оккупированных территорий, каким правительство видит будущее регионов, а также отвечать на насущные вопросы людей в оккупации», — отметила Юлия Каплан.  

Отметим, что в украинском законодательстве продолжают закреплять термины в отношении оккупированных территорий. В частности, в недавно внесенном законопроекте о переходном периоде предусматривается закрепление выше упомянутых терминов: «оккупационные силы», «оккупационные администрации», «контактная линия» и другие. 

***