"Жизнь на границе с адом": волонтер о ситуации на деоккупированном востоке

Неделю назад (начало февраля 2023 — ред.) Денис вернулся из деоккупированных Лимана и Ямполя на Донетчине. Отвечая на вопрос “как там”, он сказал, что комментировать это сложно.

“Вообще-то я помогаю нашим военным, но когда еду куда-то ближе к линии фронта, всегда беру с собой еще какие-то продукты, сладости детям. На этот раз я побывал в Лимане и Ямполе. Понимаете, это нельзя назвать жизнью. Людей осталось очень мало, что сразу бросается в глаза, когда едешь по безлюдным и пустым улицам. Они привыкли ко взрывам, отсутствию коммуникаций — ко всему тому, что год назад было нормой”, — говорит мужчина.

Отопление и вода именно в этих населенных пунктах Донетчины отсутствуют. Оставшиеся там люди приспособились жить в погребах из-за постоянных прилетов и обстрелов со стороны россиян.“Я приехал в село и увидел скопление людей. Подъехал к ним, открыл дверь машины и стал раздавать все, что лежало в багажнике. Через какие-то минуты меня обошли люди со всех сторон. По их виду было понятно, что у них нет возможности купаться. По некоторым лазили вши. Это невозможно осознать, принять, забыть”, — говорит он.

Работающих магазинов в населённых пунктах мало. Конечно, ассортимент там небольшой, а у людей нет финансовой способности покупать там продукты.

Работать негде. Работа есть только у сотрудников коммунальных служб, спасателей.

Деоккупированная Луганщина: только руины

Несколько раз Денис находился на деоккупированной части Луганской области. По его словам, попасть туда несколько сложнее из-за ситуации безопасности.

“Что я могу сказать о Невском или таком же маленьком селе на линии фронта? Их нет. Просто выгорелая земля — 8-10% от того, что там когда-то было. Людей немного, но они не хотят уезжать. Возможно, пока. Коммуникаций нет никаких. Как и в Лимане, Ямполе люди живут по подвалам. Бывают такие дни, когда из-за плотных обстрелов люди вообще не выходят из погребов или других укрытий”, — говорит он.

Там ничего не работает. От слова “совсем”. Главная задача людей сводится к тому, чтобы просто выжить.

“Когда я уезжал оттуда, то вспоминал, как вдоль дорог этих населенных пунктов процветала сельская торговля. Бабушки и дедушки выносили к дороге продукты, которые выращивали сами, и продавали. Это как капля в море, но это было. И ты не можешь этого не помнить”, — вспоминает очевидец.

Носки от попаснянки из Ирландии

Как выше рассказывал мужчина, в основном его волонтерская деятельность направлена ​​на помощь военным. Многие друзья и партнеры из-за границы присылают ему в Украину разные вещи, в которых нуждаются на передовой.

“Это химические грелки для рук и ног, маскировочные сетки, аптечки, термобелье, каски, бронежилеты, тактильные сумки, пленки для блиндажей, теплые носки и многое другое. Относительно носков. Мне передали из Ирландии вязаные носки для наших защитников из 111 бригады, защищавшей Попасную весной. Их связала бабушка из Попасной, которая была эвакуирована в Ирландию. Представляете, что это значит для самих воинов?” — рассказывает Денис.

Также не один десяток пикапов, внедорожников доставил Денис на передовую для наших ребят. Эти авто опять же передали друзья из-за границы, верящие в Победу Украины.

Воспоминания о Северодонецке: первые месяцы войны

Ужасы войны приходилось видеть Денису и в начале полномасштабного вторжения в родном Северодонецке. Он вспоминает, как в координации с полицией, волонтерами вывозили женщин и детей из-под обстрелов на эвакуационные поезда.

“Это тяжелые воспоминания. Помню историю, когда знакомая попросила помочь с эвакуацией людей из района “городок” — это на въезде в Рубежное, часть которого уже тогда была оккупирована, и там все время шли бои. Ехать было очень страшно, но нас ждали женщины и дети. Когда мы их вывезли, на следующий день уже опубликовали кадры тех домов. Вернее того, что от них осталось”, — говорит мужчина.

Похожая история была и с эвакуацией людей на “Линёва”. Тогда полицейский патруль, который смог забрать оттуда рубежан, наткнулся в городе на вражеский танк.

“Они кварталами убегали от российских солдат, которые уже частично были в городе. Я не знаю как, но им удалось уехать и спастись самим и сохранить жизнь другим людям, которых они эвакуировали в безопасное место”, — добавляет Денис.

Чиновник также помнит, как развозили гуманитарку по бомбоубежищам и конкретным адресам. По его словам, с доставкой по подвалам, бомбоубежищам и местам, где прятались люди, была проблема из-за нехватки волонтеров, которые могли бы это делать.

“По понятным причинам желающих не было, потому что Северодонецк обстреливали с первых дней. И чем дальше, тем хуже было. Люди писали, звонили и просили о помощи. Хотя сами были в 300-500 м от гуманитарного центра. Но их можно было понять, потому что никто не знал, что такое война. И мы вывозили. Не только я, но и наши полицейские, спасатели и другие службы, которые оставались в Северодонецке до последнего”, — рассказывает он.

Но были и люди, которые не теряли веру в то, что война скоро закончится и покой снова придет на нашу землю.

“Во время очередной поездки в какое-то бомбоубежище, где были маленькие дети, я увидел женщин, которые сапали клумбу у подъезда. На улице грохочет, где-то бахает, а они готовят цветы к высадке. Вот как можно терять надежду, когда рядом такие люди?” — вспоминает очевидец.

И он не теряет. Верит, что украинский флаг скоро вернется и в Северодонецк, и в Луганск, а потому не спешит получать справку внутренне перемещенного лица.