"Срочно ищет семью собака с Донетчины". Репортаж из центра передержки животных с прифронтовых территорий

С командой Save Animals Ukraine мы приехали в поселок Обуховка, что в 20 километрах от Днепра. Летом этого года Сергей с другими волонтерами открыли здесь центр передержки животных. Когда-то здесь было фермерское хозяйство деда Сергея, а теперь в этом месте брошенные или эвакуированные собаки ждут хозяев. Кто-то — новых, а за кем-то должны вернуться владельцы, когда выедут из прифронтовых сел.

Вокруг только поле, никаких домов. Чтобы животные не мешали людям, а животным — плохие люди. У входа знакомимся с коллегой Сергея, Ростиславом. Они получали так много запросов на эвакуацию, что животных уже некуда было развозить. Приюты, с которыми контактируют волонтеры, заполняются слишком быстро. Так создали собственный временный приют.

Черный минивэн Volkswagen завтра снова отправится в путь. Как в рукавичке, здесь разместятся люди, клетки, животные, мешки. 

НАПУГАННЫЕ И С ХАРАКТЕРОМ

Огороженная территория разделена на 4 секции бетонными блоками и железным забором: зона с материалами, секции с вольерами. Переступаем через металлическую рамку двери и закрываем ее на щеколду. Собаки ловкие, поэтому как только выпадает возможность, убегают погасать. Наталья, вслед за которой я иду, волонтерка команды и жена Сергея. До 2023 года она была соучредительницей типографии, сейчас — совладелица производства собачьего корма. Компания отдает большую часть прибыли на поддержку эвакуаций животных.

Наталья подходит к ближайшему вольеру и без особых усилий рукой отодвигает в сторону нанизанный на проволоку баннер. Сейчас он служит завесом для собачьей клетки. Потому что так и теплее, и меньше стресса от внешней среды для напуганных животных. Увидев кусок мира, серо-белая собака начала радостно заливаться, напомнив мне попугая, которого на ночь закрыли тканью, чтобы тот не бубнил.

Мы приехали в обеденное время, собачки уже давно позавтракали и готовы к прогулке. Наталья предлагает по очереди выпускать хвостатых. В этой части сейчас находится трое собак. В другой — еще четверо.

Шанс быть первой на прогулке выпал 8-летней немецкой овчарке Соне. Ее привезли сюда только на прошлой неделе, поэтому все вокруг для нее — новое и чужое. Когда ребята вывозили Соню из прифронтового Багатыра, что на Донетчине, она суетилась и бегала полуприсядки. А когда несколько дней назад россия атаковала Днепр ракетами, Соня так испугалась, что ее едва вывели из клетки.

Вот и сейчас Наталья настежь открывает клетку, а овчарка не выходит. Тревожно гнет шею, крутит головой, поднимает и опускает свои собачьи брови, показывая яркие янтарно-коричневые глаза. Девушка протягивает руку к собаке, чтобы та познакомилась с запахом, а потом бережно ведет Соню к прогулочному месту. Собака несколько раз впопыхах возвращается к будке, но потом все же выходит назад.

Место, где собаки бегают, величиной со школьный спортзал. Волонтеры обтянули периметр сеткой и укрепили автомобильными шинами. Внутри на траве стоит миска с водой, чтобы собаки могли пить. Иногда они там моют себе лапы. 

Собака Соня садится мне на обувь и прижимается к ногам всем телом. Я шучу, что придется моей коллеге-фотографу отдавать свое место в купе для этой ушастой красавицы. Но для Сони уже подготовлена другая судьба — скоро поедет к новым владельцам в Полтавскую область. Предыдущие владельцы уехали за границу, оставив собаку в нескольких десятках километров от фронта.

В соседнем вольере сидит Джек, низенький черный пес с кудрявыми длинными ушами. Его в начале сентября вывезли из Родинского, что возле Покровска. Наталья рассказывает, что пес хоть и маленький, но с характером: то при любой возможности “метит” территорию, то сцепится с другим псом.

“А ПОТОМ ДРУЗЬЯМИ СТАЛИ”

Мужчина в ярко-синей рабочей куртке, достает из клетки Джека большой сосуд, где была вода. Моет из шланга и наливает свежую. Это — Андрей, дядя Сергея, который сейчас живет и работает в приюте. Когда племянник предложил Андрею сделать центр временной передержки, тот согласился.

Каждый день здесь одинаковый: проснуться, сварить кашу, добавить корм, заменить воду, почистить клетки, поубирать, заменить сено, погулять. Мужчина заканчивает возиться около 11 утра. Поскольку темнеет рано, то в 16 этот цикл начинается снова.

 — Были такие, которые и кусали меня. А потом друзьями с ними стали. Разное было, а помогать же надо.

Серо-белая собака справа — подружка Джека. Псов вместе вывезли из Родинского по просьбе их хозяйки. Владелица Анна, которая еще оставалась на Донетчине, уже выехала в Днепр, чтобы воссоединиться с любимцами.

 — Это дама, которая не дружит ни с кем. На всех бросается. Да, Ника? — обращается Андрей к собаке. — Была на цепи. Я снял с нее ошейник.

Сергей с двумя другими волонтерами разгружает деревянные поддоны, которые мы забрали по дороге в приют. Ими дополнительно оборудуют зону выгула, а еще — пригодятся, чтобы построить будки. 

 — У нас не было возможности выбирать место. У нас было или здесь создавать, или не создавать совсем, — отвечает Ростислав, когда спрашиваю, как возник центр передержки. 

 — Я не хотел до последнего открывать, потому что можно “обрасти” животными так, что это потом перейдет по наследству моим детям, и они будут проклинать меня до конца жизни. Но жизнь сейчас такая, — добавляет Сергей, слегка улыбаясь.

ЭВАКУАЦИОНЩИКИ

Экипаж, который ездит на эвакуацию, обычно состоит из трех человек. Эвакуационщиков в команде шестеро — они дежурят на выездах. Дополнительно есть люди, которые собирают заявки, отвечают на звонки, ищут пристройство. Команду формируют постоянно, потому что волонтерство продолжается наряду с официальной работой. 

Ростислав вел новостную страницу в одной из соцсетей. С помощью своих подписчиков, Ростислав еще до полномасштабного вторжения начал помогать животным: то людей собрать для поездки в приют, то корм отвезти. Сейчас большую часть его занятости занимает лечение и пристройство собак, а также ведение канала о потерянных животных. 

Сергей — директор департамента молодежной политики и национально-патриотического воспитания Днепровского городского совета. В феврале 2022 года в Днепре начал действовать координационный штаб волонтеров города. Сергей присоединился и организовывал питание для блокпостов. В марте он услышал, что надо эвакуировать животных с Салтовки в Харькове, но никто не откликнулся на эту поездку. Так выехал впервые. В дальнейшем будет спасать животных из Херсона после подрыва ГЭС, оставлять еду для животных на прифронтовых территориях и поможет более 2 тысячам животных. 

Иногда не удается успеть за всеми. Летом Сергей опубликовал фото. На нем сообщение с экрана его смарт-часов. “Добрый вечер, соседи сказали, после сегодняшнего обстрела он (пес — ред.) умер. Больше эвакуация не нужна, извините.”

Ростислав вспоминает свою первую эвакуацию весной 2023 года, будто рассказывает старый анекдот:

— У меня есть ГАЗель, и надо было эвакуировать за раз около 60 животных. Поэтому меня попросили взять эту машину и поехать в Часов Яр. И говорили: “Ростик, бери ГАЗель. Не знаем, вернется ли она, но давай попробуем”. Мы потеряли там одно колесо, было весело. Тогда еще активно бои шли на Бахмуте и сильно обстреливали Часов Яр.

Эвакуация из Херсона во время затопления была самой необычной. Хаос, вода, обстрелы, перекрытые дороги. Ко всем сложностям добавлялись еще эмоции некоторых волонтеров.

— Один человек изъявил желание поехать. После этого я пожалел, потому что я понял, что он не готов был морально. Когда начались обстрелы, у него произошла паническая атака. Я думал, что он выпрыгнет из лодки. После он, конечно, выдохнул. А я говорю ему, что за такой неосмотрительностью могут быть проблемы. Вот Олег так же, — Сергей улыбается и кивает в сторону головой на мужчину, который заканчивает выгружать поддоны из лафета автомобиля.

— Мы ехали в Новоградовку. Сел за руль, и там к-а-ак началось. И я думал, что он нас там похоронит скорее, чем россияне, — продолжает рассказывать Сергей.

Все начинают смеяться. 

— Ну все же получилось хорошо! — отбивается от обвинений Олег.

— Если мы здесь стоим, то все хорошо, — соглашается Сергей.

Бесконечные заявки, поиски новых семей для котов и собак и денег для выездов, эвакуации под обстрелами — все приводит к истощению волонтеров. 

— Каждый месяц думаешь: “Пошло оно все к черту”. А потом такой: “Ну а кто же, если не мы?”. И возвращаешься. Надо забирать из самых ожесточенных и горячих точек. Но с пониманием, что умирать еще рано, — добавляет Сергей.

Команда работает в бешеном темпе. Иногда работа останавливается после четвертого или пятого десятка животных только потому, что закончилось место в машине. Части проблем можно было бы избежать, если бы люди не оставляли своих любимцев. 

Впрочем, Сергей никого не осуждает:

— Мы, слава Богу, не были в такой ситуации. Просто молча делаем то, что мы можем и знаем, как делать.

С минивэном, возле которого мы прячемся от ветра, чтобы поговорить, связана нелюбимая часть работы. Ростислав без колебаний рассказывает, что убирать в авто — еще то “удовольствие”.

— Обычно просим людей не кормить в тот день, когда мы забираем животных. Уверяем, что привезем и всех покормим. А в ответ: “Ой, а я вот только покормил”. Только садишь животное, прошло 5 минут, и уже запах стоит — полная машина, полная клетка добра, — говорит Ростислав.

На содержание и обустройство Leroy Shelter постоянно нужны деньги, строительные материалы и руки. Волонтеры придумывают новые способы, как привлечь помощников. В нескольких минутах ходьбы от приюта протекает река. Команда обустраивает зону отдыха, чтобы люди, которые приезжали в центр передержки, могли порыбачить и провести время на природе. Здешние пейзажи действительно замечательные: с одной стороны вода, с другой — хвойный лес. Мужчины летом ходят сюда купаться после работы в приюте. 

НИКТО И ПРЕДСТАВИТЬ НЕ МОГ

Команда волонтеров заранее собирает заявки на эвакуацию животных. В последнее время сосредоточились на Донецкой области. Чем активнее движется фронт, тем больше заявок. Люди впопыхах выезжают, оставляя вещи и животных. Иногда наоборот, не могут выехать, пока не отдадут котов в безопасное место. Но без незапланированных животных эвакуационщикам выехать удается редко. Часто военные меняют позиции и просят забрать хвостатых. Или на пустых улицах бегают последние четвероногие жители полуразрушенных поселков.

Дополнительные трудности, когда волонтеры забирают животных у людей, которые согласились присмотреть за соседским котиком, владельцы которого уже выехали. Затем — за собакой знакомых. А еще за тремя кошками с соседней улицы. Так в последний момент у команды появляются плюс 10 Мявчиков и Гавчиков, которых не так и быстро удается пристроить в семьи.

Спрашиваю, могли ли они представить еще 5 лет назад, что будут так тесно связаны с животными. 

— Нет, совсем нет, — быстро отвечает Ростислав.

За несколько лет до полномасштабного вторжения Ростислав понял, что не знает куда и зачем двигаться в жизни в дальнейшем, потому что ничего не мотивирует. Сейчас зооволонтерство добавило новые смыслы в жизнь. Каждый хвостик, который нуждается в эвакуации, дает толчок вставать утром и действовать, чтобы как можно быстрее это животное начало жить свою лучшую жизнь.

Сергей рассказывает, что “результаты” своей работы видит в собачьих глазах. По животным видно, как положительно на них влияет эвакуация из-под обстрелов. Но сначала пушистику надо пережить около 300 километров не всегда хорошей дороги, в клетке, с другими животными. Кто-то лает, кто-то воет, кто-то блеет. Зато в дальнейшем — тишина и безопасность.

Заходим обратно в приют и продолжаем выпускать собак на прогулку. На очереди две рыжеватые собаки: мальчик и девочка.

Рыжий щенок-подросток с белым пушистым животом — Бусолька. Ее забрали от военных совсем крохой, в полтора месяца. И вот уже, фактически всю свою жизнь, более полугода она находится в центре передержки. Волонтеры удивляются, что до сих пор не нашли ей семью. Она — из тех собак, на которых постоянное отсутствие человека рядом влияет негативно.

Бусолька перелетает через вход в прогулочную зону и носится кругами. Мальчик, имени которому не давали, чтобы это сделали уже будущие хозяева, крутится вокруг нас. Достаю собачьи вкусняшки и с двух рук протягиваю собакам — пес мгновенно ласково забирает из рук, в то время как Бусолька не решается подойти так близко. Угощаю мальчика еще несколько раз и кладу пакет в карман, чтобы продолжить разговор с Натальей. Активный пес подпрыгивает ко мне то впереди, то сзади, в попытках раздобыть еще сушеного лакомства.

Замечаю, что на территории нет котов, хотя в разговорах мне рассказывали, как их вывозят. Спрашиваю об этом. Мне объясняют, что котам стараются сразу найти семью или переместить в приют. Но есть идея сделать здесь котодом — вагончик с обогревом. 

Отводим собак обратно в вольер. Бусолька постоянно убегает, поэтому Наталья просит Сергея взять непоседу на руки и донести.

Андрей, работник приюта, сидит за воротами приюта и курит. Вместе заходим обратно в вольеры и немецкая овчарка начинает заливаться лаем, аж показывает зубы. Мужчина прикладывает руку к решетке клетки — собака моментально затихает и начинает облизывать ему ладонь.

— Думали ли вы, что будете связаны с животными таким образом? — спрашиваю.

— У меня была работа. Все изменилось в один день. То, что я в 60 лет буду заниматься собаками, точно не думал, — говорит мужчина, — Но чувствую радость, что помогаю. Я за этих собак уверен, что они накормлены, выгуляны и в тепле. Единственное что, когда привязываюсь к собаке, а ее потом забирают, то надо дня три, чтобы отлегло.

— Была самая любимая собака?

— Его забрали, в семье уже. Ротвейлер Майк, 6 лет. Тоже мы с ним долго сходились, приручил — забрали. Вот вчера Лойда забрали — лайка западносибирская. Тоже два дня кусал меня, потом гуляли уже, кроме меня никого не подпускал. Так, как и эти, — кивает на двух больших собак. — Ну у них есть хозяйка, приезжает раз в две недели, как может. Она женщина в возрасте, в шелтере живет. К ним неделю никто подойти не мог, а потом мы сдружились, — рассказывает он.

Сергей с командой эвакуировали Майка и его подружку Джину в июле из Александрополя на Донетчине, который россияне оккупировали несколько месяцев назад. Владелец, старенький дедушка Виталий, не мог оставить собак и выехать, поэтому оставался под обстрелами. Когда волонтеры забирали собак, Виталий с дрожащими руками наклонился обнять пса и сказал: “Майк, прости, у меня выхода нет. Прости”. Сейчас собаки нашли свою счастливую жизнь в других семьях, а дедушка выехал в безопасное место к дочери.

“НУ ДАВАЙ! ЛЕЗЬ!”

Сергей делится историей спасения, которое ему запомнилось:

— Едет лафет, на нем пикап, открывается дверь — мне дают в руки стропу. А на ней — большой белый алабай. Я же не знаю его характер. Подходим к багажнику, говорю: “Ну давай! Лезь!”. Никак. Я подумал, что если сейчас буду его подсаживать, то еще перекусит мне артерию. И боюсь же. Короче, оставил я там машину, двинулись с ним пешком. Я просто так шел по проспекту, там где-то метра два тротуар. На встречу — люди. Мы так, глаза в глаза смотрим, а я такой им: “Не-а, не подходите”. Они с дороги сходят. Привел собаку домой, насыпал корма, воды. Пока крутился на кухне, смотрю — она залезла на мою кровать. Говорю: “Хорошо, я в коридоре посплю”. Оказался, добрый, послушный пацан.

Ростислав зовет Сергея, возвращая его из воспоминаний. Когда собакам нужна медицинская помощь, то их отвозят в ветеринарные клиники, которые стараются делать скидки волонтерам. Только что Ростислав договорился за стерилизацию Бусольки. Везти надо уже. Из клиники же заберут собаку, которая на следующий день должна ехать в новую семью.

Собаке идея на этот раз выйти из вольера явно не очень понравилась, поэтому она сломя голову бегает по клетке от Андрея. Мужчина широко расставляет руки, будто хочет кого-то обнять, но Бусолька избегает контакта. Залезает в свою металлическую будку. Мужчина слегка наклоняет будку, собака, как и задумывалось, выпрыгивает. После 5 минут этого танка, Андрею удается взять ее на руки и донести до машины, даже не оставляя сигареты. 

Напоследок спрашиваю, как относятся родные к волонтерству мужчин.

— Молча помогают. Иногда матерятся, но что же делать, — утвердительно отвечает Сергей.

— Я вот, например, живу с родителями. Вечером едет машина из эвакуации: через два дня котики должны ехать на Полтаву, но сейчас нам их некуда. И вот, представьте себе, что я просто так: “Мам, пап, 30 котов надо забрать к себе” — весело рассказывает Ростислав.

— Мне кажется, в следующий раз мы приедем к Ростику, а его родители погрузят его нам в машину и скажут: “Найдите ему передержку”, — добавляет Сергей и все начинают смеяться.

Садимся в авто, впереди, в минивэне, ребята повезли Бусольку. Сегодня здесь, в центре передержки, семь собак. Но ни у меня, ни у волонтеров нет сомнения, что завтра их будет больше. Эвакуационные рейсы проводятся каждую неделю. Следующий — как раз завтра. За один рейс может быть аж 40-50 котов и собак.

На глазах волонтеров гаснут и вымирают прифронтовые села. А команда неравнодушных людей неустанно уберегает от смерти то, что еще удается спасти — жизнь четвероногих.

Через несколько дней открываю страницу волонтеров в соцсетях. Читаю: “В очередной раз эвакуировали животных из Донецкой области. Назвали ее щенком — их было 13 штук”.

***