"Они уберегли меня, а я сберегу их": история вещей из блокадного Мариуполя

Меня зовут Данил Сиделев. 56 дней я провел на оккупированных территориях, 40 из них в Мариуполе во время обстрелов российской армией, 25 в подвале собственного дома. Мой город разрушен, но я пережил это. Я пишу отдельную книгу о том, как проходили эти трудные дни, а сегодня я хочу рассказать историю вещей, которые помогли мне пережить ужас.

Кроссовки ZX 750

Вот такой вид моих кроссовок, в которых я ходил 56 дней войны. 40 дней в Мариуполе, 25 дней в подвале, 12 дней в поисках связи в соседнем поселке, 4 дня в ожидании коридора из Бердянска. 

Я снял их только в Запорожье, но оставил на память. Они вместе со мной пережили ад, огонь, сгоревшие магазины, тонны стекла, минусовую температуру, ливни и много боли.

Сами кроссовки еще и очень символичны. Я купил их в 2012 году в Ялте еще до оккупации Крыма. С ними я ходил в донецкий университет, пока в 2014 году война не вырвала мой родной город из гражданской жизни. С ними я поехал в 2016 году в Мариуполь к любимой, чтобы начать новую жизнь. 

Их же я привез и во Львов, где снова начинаю новую жизнь. Они выдержали все. Отдыхайте, мои синие друзья, вы заслужили покой.

Пальто Pull&Bear

У меня никогда не было большой чувствительности к холоду. Но когда выключили отопление, а обломки от артиллерии разбили окна, я почувствовал, что такое настоящий холод. Даже в подвале мы спали в верхней одежде. На улице долго был минус.

Не было ни одного теплого места ни дома, ни в подвале, ни даже у огня. Нельзя было согреться нигде. 

Я купил это пальто еще в 2011 году в Донецке, потратил свою студенческую стипендию. Более 11 лет оно согревало меня. Я также прошел в нем все дни, пока я был в оккупации.

Карманы были набиты вещами для выживания, в нагрудном кармане я носил паспорт в целлофановом zip-пакете. Туда же я клал и рисунки, которые делали мне маленькие девочки из подвала. 

Рукава немного ободрались и обгорели от костра. Сажа и пыль от пылающих домов тоже потрепали пальто. 

Но я все равно собираюсь отнести его в химчистку и носить в будущем. На радость себе и зло оккупанту.

Часы G-Shock

Эти часы я подарил себе на 16-летие. Всегда надеялся, что они иллюстрируют характер меня самого: яркий цвет, спортивный силуэт, но классические часовые стрелки.

Долгое время эти часы были единственным источником понимания времени в подвале. Без света мобильные телефоны у большинства мариупольцев давно разрядились и лежали в сумках, если, конечно, повезло и их не отобрали чеченцы. 

В подвале всегда было невозможно понять время суток. Иногда просыпаешься от выстрелов и не понимаешь — сейчас день или ночь? И комендантский час вечером тоже опасно пропустить.

Когда наш двор оккупировали солдаты рф, они принесли настенные часы, настроенные «по Москве». Сказали, что комендантский час будет уже по их времени. Но я не переводил время, пока не наступил украинский день перевода часов. 

Ножи

Со мной постоянно было два ножа: швейцарский и строительный. Швейцарский я купил в детстве как сувенир около пляжа в Бердянске. Строительный приобрел, уже когда повзрослел в Мариуполе, в который переехал в 2016 году. 

Невозможно недооценить пользу ножа в ситуации выживания, в которой мы оказались. Швейцарский нож резал еду, открывал банки с консервами, им я чистил грязные от сажи ногти (почти бесполезно). 

Строительный прорезал много целлофана, пенополистирола и скотча, которые мы использовали для утепления подвала и заделки разбитых окон. Лезвие очень испачкалось от сломанных зеленых армейских ящиков, которые оставили российские военные. Их мы использовали, чтобы разжечь огонь.

Две пары перчаток

На руках я всегда носил осенние перчатки без пальцев. Они не грели так сильно, как кожаные, которые я носил в кармане пальто, но у них было очень удобно делать вещи, требующие не скованных пальцев.

В них я тоже спал почти не снимая. Нарубил много дров, наносил сотни литров воды, десятки раз разводил костер. Вязка на указательных пальцах перчаток распустилась от постоянного напряжения. «Перчатки хакера» всегда шутили окружающие, намекая на мое образование программиста.

Рисунки

Семилетняя Соня — очень милая девочка. Она любит английский и рисовать. Почти каждый вечер я занимался с ней английским, а она дарила мне и моей девушке свои рисунки.

Мне всегда было смешно от того, как мои очки на этих рисунках с каждым разом были все больше и больше. 

Я складывал ее рисунки и клал во внутренние карманы. Когда я выехал из Мариуполя в другую оккупированный поселок, я каждый день касался их в кармане, скучая по людям в подвале. Мы стали с ними семьей. 

Я обещал Соне еще встретиться и увидеть, как она осуществит свою мечту: станет певицей-художницей. Так и говорила.

Фонарик

У меня не было нормального фонарика на батарейках, но был USB-фонарик, светивший лучше всего в подвале. Он может гнуться и изменять яркость, очень универсальная штука.

Я подключал его к повербанку с иконкой якоря и надписью Мариуполь. Очень символическое совпадение. Я очень много им пользовался, особенно в поисках пищи на складах рынка. Надпись немного стерлась, но осталась.

Я не помню, откуда у меня эта батарея, какой-то сувенир. Но я хорошо помню, как моя девушка была на презентации мариупольского городского бренда, где впервые показывали этот шрифт, цвет и иконки якоря. Затем этот бренд использовался по всему городу: на табличках, городских сервисах, коммунальных машинах.

В последний раз в Мариуполе я видел этот бренд на городских автобусах, которыми перекрывали путь российским танкам. Видел уже сгоревшими.

Я буду смотреть на якорь на повербанке еще долго.

Карабин

Однажды мой сосед показал мне карабин, который он нашел в каких-то развалинах.

«Нужно?» — спросил он. 

Я согласился. Сначала взял на всякий случай. Затем придумал способ использования: я прикреплял карабином холщовый мешок к рюкзаку. Так я смог носить больше вещей, когда эвакуировался. Больше Мариуполя унес с собой. 

Удивительно, как много могут сделать такие простые случайности.

Шарф

Очень много лет назад мама в Донецке связала маленький шарф от скуки. Ей он не понравился — какой-то тонкий, маленький. А мне понравился. 

Я не носил его, но очень любил. Несколько раз мама пыталась выкинуть его. Однажды я даже достал его из коробки с хламом за секунду до выбрасывания на помойку.

Я носил его в Мариуполе во время оккупации каждый день, пока не добрался до свободной земли. Конечно, я носил его потому, что он был теплый и достаточно маленький, чтобы не падать в огонь и не путаться под ногами.

Но еще я хотел верить, что это шарф приносит счастье. Хотя я не суеверный, я сжимал его в руках на груди, когда нервничал или просто размышлял. 

Я держал его в руках в день, когда не мог поздравить маму с днем рождения. Я снимал его только иногда ночью и когда российские военные искали татуировки во время обысков на блокпостах. И то снимал ненадолго. 

Каждый раз думал, что это глупо, но если сниму что-то произойдет. «Мама бережет».