Фото Сергей Лилеев
Ко Дню освобождения Славянска “Восточный вариант” собрал воспоминания проукраинских активистов, которые вели тихую борьбу в оккупации.
Когда Славянск захватили российские террористы, местные жители повели себя по-разному. Кто-то поддержал идею “русского мира”, а кто-то сразу же выехал из города. Но есть и те, кто несмотря на риск всеми возможными способами помогали приблизить победу.
Наклейки "Славянск – это Украина" знают все жители города. Во время оккупации они украшали столбы, дома и остановки. Прямо под носом террористов сине-желтые стикеры расклеивал Алексей Прудкогляд.
"Война, стрельба, Карачун можно сказать у меня под боком. Все происходило на моих глазах. Захват горотдела и все эти вещи. Не могу просто так сидеть сложа руки. На Карачун пытался прорваться, сказали не дергайся, а то завалят всех. Спонтанное решение на тот момент было хоть что-то делать внутри города. Решили тогда делать наклейки", – вспоминает Алексей.
Идея наклеек принадлежит запорожскому художнику. На тот момент он запустил серию постеров “Славянск это Украина”, “Крым это Украина” и так далее. Алексей связался с ним через фейсбук, спросил можно ли использовать его картинки в формате стикеров. Художник охотно отозвался и оказал поддержку. Он же бесплатно напечатал наклейки.
“Мы начали общаться, откликнулись неравнодушные люди, с которыми мы по сей день общаемся. Сумма на тот момент была смехотворная – около 600 гривен на всё дело необходимое для печати. Наш товарищ из Запорожья прислал нам макет, утвердил и отправил в распечатку. Потом стояла задача это все в Славянск завезти. Автомобильным путем это сделать было сложно, потому что везде блокпосты и часто машины останавливали на проверку. Тогда еще ходили электрички, так я доехал в Лиман. Заранее договорились, что посылку он вышлет туда на “Новую почту”. В Лимане я забрал, в рюкзак положил и точно также на электричке вернулся обратно. Потом клеили по городу”, – рассказывает Алексей.
В первые дни оккупации Алексей снимал на фото и видео как боевики заходили в горотдел. Тогда столкнулся с наемниками.
“Один из экипированных товарищей увидел меня и подошел. Вместе с ним Бабай. На чисто русском спросил “Тебе фотоаппарат не жалко?”. Говорю жалко. Заставили стирать файлы прям там на площади. А Бабай мне автомат в живот тычет и спрашивает другого – ну и что с ним делать? Разбирались. Видео потом не получилось восстановить, а фото восстановил.
В один из дней в полностью оккупированном городе, когда в Славянск заехали крымские сепаратисты и поселились в ДК ЖД, я на велосипеде расклеивал по столбам и остановкам эти наклейки. В районе Керама остановка такая есть, она получается стеной бетонной к заводу, а спиной открыта к городу. Я перед этим три круга вокруг остановки сделал, дождался чтобы никого не было. И вот в момент, когда я наклеил стикер и высунул нос с остановки, сепаратисты выходят из кустов рядом. Адреналин зашкаливал. Минутой раньше, минутой позже – всё было бы по-другому. А так я ни в чем не бывало максимум по педалям и валить”, – вспоминает активист.
Сине-желтые столбы
Параллельно Алексею в городе работали другие, незнакомые ему активисты-подпольщики.
До конца мая около десятка славянцев рисовали на столбах центральных улиц украинские флаги.
Это были организаторы проукраинских митингов в марте-апреле 2014 года, в большинстве старшеклассники и студенты. Тогда среди них был и 17-летний Роман Напрягло.
В феврале 2017 года, будучи морским пехотинцем, он погибнет от пули снайпера под Мариуполем. Читайте подробнее егго историю в нашем материале.
“Дивлячись на те, що коїться у Донецьку, він не витримав і спитав, скільки ми будемо сидіти – треба виходити на вулиці. Ми збирались своєю когортою, радилися як нам проявити себе в цій ситуації. Розмальовували місто в синьо-жовті кольори. Намагалися показати, що це Україна, щоби мешканці відчували – вони не залишені напризволяще, тут багато українців”, – вспоминает участник этих событий Сергей Лилеев.
Фото Сергей Лилеев
Фото Сергей Лилеев
Подпольщики в исполкоме
Одна из бывших сотрудниц исполкома, пожелавшая остаться неизвестной, поделилась с нами воспоминаниями как ей и ее нескольким коллегам приходилось работать в захваченном городском совете. По просьбе собеседницы воспоминания публикуем на украинском языке.
“Це все було зненацька. Не можу сказати що це взагалі не очікувалось. Очікувалось, в повітрі все літало, але не того дня точно. Мені зателефонував тато моєї подруги, розповів що відбувається. Тоді ми з колегами побігли у виконком забирати там свої речі з кабінету, особисто я забрала документи. Взагалі не було зрозуміло що робити, що відбувається. Нас навіть ніхто не поставив до відома що ми маємо взагалі робити.
Пам’ятаю, що за кілька днів до захоплення, у приймальні міського голови були прибрані всі убранства, навіть портрет Тараса Шевченка перевісили. Мабуть, вже готувались, хотіли бути хорошими для всіх”, – вспоминает госслужащая.
На одном из аппаратных совещаний, когда Нелю Штепу уже взяли в плен, к работникам исполкома пришел знакомиться самопровозглашенный “народный мэр” Вячеслав Пономарев.
С того дня все компьютеры и документы сотрудники отдела, где работала наша собеседница, перенесли в музыкальную школу. Но она специально оставила один компьютер на прежнем рабочем месте, чтобы иметь возможность приходить в исполком и быть в курсе событий.
“Була внутрішня потреба допомагати, я розуміла що можу бути корисною, бо бачу певну інформацію. Але геть не розуміла, яким чином і кому я можу це передавати. Тоді ми не розуміли, кому зі своїх можна довіряти. Я була впевнена тільки в п’яти людях, а серед інших зовсім було незрозуміло хто є хто.
У той час була підготовка до виборів Президента і наш відділ займався організаційною роботою. Тоді треба було робити виборчу комісію, і у Слов’янську її зробили зовсім не зі слов’янців. Виходило так, що із ЦВК я ходила отримувала телеграму, потім ми з дівчатами ходили в інтернет-кафе, перенабирали і запрошували членів комісїї. Тоді наш “народний мер” вже чітко всім розповідав, що якщо дізнається про співпрацю з Україною, нас буде чекати те саме що і Володимира Рибака. Він відкрито хизувався цим вбивством, мовляв це одна з перемог і так буде з усіма хто буде співпрацювати з Україною”, – розповідає вона.
“Я зустріла одного товариша, почала передавати йому інформацію. Візуальну – що я бачила, кого зустрічала, рахувала де і скільки знаходиться людей, іноді робила вигляд, що випадково кудись зайшла. Іноді бачила як заводили полонених.
Як почалась підготовка до референдуму, я виїжджала з міста. Для мене було дуже страшно, якщо мене змусять цим займатись. Рятувало те, що вони нічого насправді не розуміли. Мабуть тому, що я жінка, я могла включити “дурочку” і мене позбавили від організації. Згодом, вони дійшли до комітету мікрорайонів, почали виходити на них, приїжджати і погрожувати. Активна частина співпрацювали, але були такі, що зовсім не хотіли цього, вони мені дзвонили плакались.
Я зібрала всіх своїх колег, сказала що боюсь фізичного болю, тому на момент референдуму беру лікарняний і нехай всі, хто мене заміняв би, думали що їм робити. Я напряму пішла до Штепи, яка була закрита в кабінеті. До неї дозволяли заходити підписувати різні документи. Пономарьов все вирішував, але підписувала все вона.
Так Штепа мені підписала заяву про відпустку, як раз вихідні до 1 та 9 травня мені перекривали 11 число, день референдуму. Як тільки приїхала додому, мені почав дзвонити заступник мера Воропаєв щоб я повернулась. Я точно не хотіла бути ніяким чином причетною до організації референдуму, для мене це було щось смертельне. Я розуміла, що маю що завгодно зробити аби цього не допустити.
У Слов’янську я була до 10 червня. Були такі моменти, коли я вперше поїхала додому перед 11 травня, мені подзвонили мої дівчата і розповіли що в нашому кабінеті у вікні зробили велику круглу дірку. Виявилось, там був снайпер.
Потім, через кілька днів зателефонували, що на моїх дверях вже наліпка “днр” і на столі стоїть півпляшки портвейну. Мої всі речі знесли в інший кабінет, а в моєму зробили якийсь свій транспортний відділ. Зустрічались там з перевізниками. Мені повернули мій комп’ютер, а жорсткий диск я завжди носила з собою в сумочці.
Були такі моменти коли накривало, не знаєш що робити. З одного боку цей транспортний відділ, з іншого Пономарьов сидить, а ми пошепки співаємо гімн”, – говорит она.
Один из тех, кому наша собеседница передавала информацию – бывший сотрудник спецслужб Фридон Векуа.
Как он нам рассказал, все, кто, выдавал ему информацию, не знали лично друг друга.
“Вся информация, которую мы выдавали, подтверждалась 99%. Ее собирал Олег Котенко, потому что он сам был из Славянска, знал все места расположения и наносил сразу на карту, писл там сводки и передал оперативной службе контрразведки СБУ. Как этим потом пользовались я не знаю. То, что потом рассказывали, что не знали сколько человек в городе было этих “упырей”, это ложь.
Я им даже давал информацию, что наш хлебозавод выдавал “ДНР” в сутки бесплатно по указанию Скиданова 1600 булок хлеба. Ясно, что там еще и семьи питались, процент какой-то отсеялся”, – рассказывает Фридон.
Фридон Векуа, фото из открытых источников
Информацию передавали на счет техники, на счет расположения блокпостов, состояния в городе… По телевизору говорили, что город в блокаде. На самом деле, ничего этого не было, говорит Фридон. Сам он под угрозой ареста скрывался до задержания Пономарева. Но все это время группы разведки работали.
“Был такой Дмитрий Дикий, майор СБУ, перешедший на сторону противника. Он думал что меня перекупил. У нас были даже ведомости личного состава – ФИО, год рождения, откуда прибыл, номер телефона, группа крови, личный контакт родственников, какой автомат получил и подпись. Таких ведомостей десятка два мне удалось украсть”, – вспоминает он.
Фридону Напоевичу удалось с помощью квартальных достать списки всех местных жителей, кто остался в городе. На базе подконтрольных сепаратистам кафе он организовывал гуманитарные обеды для мирных жителей. Люди могли два раза в день, показав прописку, бесплатно питаться.
“Где были тогда депутаты, которых снова избрали, я не знаю. Они сидели, голосовали за всё это, а по факту потом бежали”, – подытожил Векуа.
Не все готовы даже спустя годы открыто рассказывать о событиях 2014 года. Кто-то кормил военных на блокпостах, кто-то клеил наклейки и красил столбы. Даже такие, казалось бы, мелочи тогда могли стоить жизни.
“Эта тема очень болезненная для многих. Даже те люди, которые помогают мне на блокпосту №1, занимаются благоустройствам, многие перестали это делать из-за неопределенной позиции местных властей. “Если вернутся, что мы будем делать”. Их можно понять. Особенно после того как в Пришибе фермера сожгли и учительницу до полусмерти побили за то что она просто отнесла еду ребятам. Конечно можно понять”, – резюмирует славянский активист Ярослав Золотой.
Планировать восстановление пострадавших регионов необходимо уже сейчас. Но пробуя присоединиться к этому, инициативные граждане столкнулись… Read More
20 неравнодушных жителей Краматорска организовали волонтерский штаб в полуразрушенной квартире волонтера Николая. В 2022 году… Read More
11 мая 2014 года пророссийские сепаратисты провели так называемые “референдумы” во временно захваченных городах Донетчины… Read More
В городе Мирноград Покровского района работает большой приют для животных. Его содержит местная жительница, глава… Read More
Анастасия Прокопенко — общественная деятельница, родом с Донетчины. С юности была активной и присоединялась к… Read More
Первые 100 дней прошли с того момента, как на оккупированной Луганщине очередные дельцы, называющие себя… Read More
This website uses cookies.