Память под запретом: как на ВОТ Донетчины и Луганщины чтят память жертв Голодомора, несмотря на преследования

На временно оккупированных территориях (ВОТ) Донетчины и Луганщины чествования памяти жертв Голодомора превратилось в форму сопротивления. Российские администрации уничтожают памятные знаки, следят за “неблагонадежными” гражданами, а любые упоминания о геноциде украинцев называют “экстремизмом”. Однако даже там, где установлен тотальный контроль, люди находят способ помнить — зажигают свечи, пишут посты в закрытых чатах, читают молитвы. Их память — это еще одна линия фронта.

“Память сквозь годы молчания”

Голодомор 1932–1933 годов, организованный советским режимом, является одной из самых трагических страниц в истории украинского народа, которая унесла жизни миллионов людей. Особенно остро трагедия коснулась сельских районов, включая территории современных Луганщины и Донетчины, несмотря на их статус промышленного региона. На протяжении десятилетий правда о геноциде сознательно скрывалась. Только с достижением государственной Независимости в Украине стало возможным открыто говорить о миллионных утратах украинцев, в том числе и жителей востока, в результате искусственного голода.

Эта трагедия оставила глубокий отпечаток в памяти поколений и стала объектом политики памяти, которую в условиях российской оккупации пытаются системно уничтожить. На протяжении десятилетий и во время полномасштабной войны жители Донетчины и Луганщины, даже на оккупированных территориях, пытаются сохранить память о Голодоморе и почтить память его жертв — несмотря на репрессии, запугивания и риски уголовного преследования.

На подконтрольных Украине территориях Донетчины и Луганщины традиции чествования памяти жертв Голодомора остаются такими же, как и по всей стране: ежегодно в четвертую субботу ноября зажигают свечи на подоконниках, устраивают мемориальные акции, торжественные мероприятия, выставки, тематические уроки и лекции.

Однако на оккупированной части Донетчины и Луганщины — в зонах под контролем группировок “днр”, “лнр” или российских администраций — ситуация крайне осложненная. По информации украинских подпольных структур, оккупанты готовят репрессии против тех, кто на временно оккупированных территориях (ВОТ) чтит память Голодомора: призывают “сдавать” тех, кто зажжет свечу или будет проявлять другие признаки скорби.

Несмотря на это, жители оккупированных территорий в условиях риска все же зажигают свечи. Об этом сообщал Центр национального сопротивления в 2024 году: в канун Дня памяти люди присылали десятки фотографий из разных городов оккупации, которые демонстрировали “несокрушимость, отвагу и готовность оказывать сопротивление”.

Эти акции часто имеют форму очень скромных, интимных жестов: свеча на подоконнике в вечерней темноте, фотография и отправка в анонимные чаты, символическая связка колосьев или простая записка памяти. Это — “внутренний” акт памяти, который не афишируется открыто, чтобы избежать преследований.

В то же время в освобожденных или прифронтовых районах  Донетчины и Луганщины, куда вернулись украинские органы власти, поддержка акций памяти также становится важной частью восстановления национальной идентичности. Местные громады вместе с ветеранскими организациями, историками, общественными активистами организовывают мемориальные мероприятия, акции “Зажги свечу памяти”.

Поэтому, несмотря на опасность, жители  Донетчины и Луганщины — в подконтрольных и оккупированных районах — находят способы, даже в “тихом режиме”, сохранять символические проявления памяти.

Опасная история, или почему россия уничтожает память о Голодоморе 1932-1933 годов на ВОТ

Чтобы понять, почему оккупационная власть на Донетчине и Луганщине рассматривают акты чествования памяти как преступление, нужно учесть несколько факторов: политику исторического отрицания, желание контролировать символы и нарративы, страх того, что память о Голодоморе может служить “точкой опоры” и напоминать жителям о другой, альтернативной истории.

Во-первых, в рамках информационной и идеологической войны россия активно отрицает Голодомор как отдельное преступление против украинцев или стремится переложить его последствия на природные причины, “общий кризис” или “незаметные обстоятельства”. Такая политика исторической дезинформации лежит в основе того, чтобы нивелировать украинскую идентичность и память как фактор национальной сплоченности. В музейных и просветительских проектах даже в контролируемых россией регионах часто замалчивают или искажают факты Голодомора. Об этом, в частности, говорит  национальный музей Голодомора-геноцида: “Пропаганда, которая убивает”.

Кроме того, российская федерация, которая считает себя “наследницей Советского Союза”, не только не признает геноцидный характер голода начала 1930-х годов. Она к тому же оказывает системное сопротивление политико-правовому признанию его геноцидом, опровергая любые доказательства и прикрываясь термином “всесоюзный голод”. В настоящее время обнародовано много доказательств того, что именно советское правительство несет ответственность за создание голода и его преднамеренное распространение на территории Украины.

Во-вторых, оккупационная власть стремится стереть любые символы памяти, которые могут сформировать ощущение совместного противодействия или напоминать людям о прошлых репрессиях против украинцев. Уничтожение памятников, музеев, мемориальных досок, удаление упоминаний в публичном пространстве — это часть спецоперации по “переписыванию” истории в пользу легитимации оккупационного порядка. Так, например, в 2022 году был уничтожен памятник жертвам Голодомора в Мариуполе.

Это далеко не единичные случаи. В 2024 году было демонтировано несколько памятников на Луганщине. Как отмечает Национальный музей Голодомора-геноцида: “Официальные представители так называемой «лнр» говорят, что памятники не имеют исторического и культурного значения и называют их «памятниками-фальшивками»”.

Как сообщает Центр национального сопротивления, оккупанты на ВОТ “сразу уничтожили любые напоминания о трагедии: от памятников до музейных экспозиций”.

В-третьих, под контролем оккупационной власти ограничивается свобода собраний, гражданские права, свобода выражения взглядов. Открытое чествование — даже просто свеча в публичном месте — может квалифицироваться как “экстремистский акт”, “угроза общественному порядку”, “поощрение национализма” или другие политические обвинения.

В 2024 году Центр национального сопротивления предупредил, что российские оккупанты готовят репрессии именно против тех, кто на ВОТ будет чтить память Голодомора: оккупанты призвали жителей “сдавать” тех, кто зажжет свечу или будет проявлять скорбь.

В глазах оккупационного режима любое упоминание о Голодоморе становится политически опасным: оно подрывает имперский нарратив, возбуждает чувства национальной идентичности и памяти, которые трудно контролировать. Кроме того, это категорически противоречит политико-научной кампании, которую россия ведет. Ведь она отрицает направленность искусственного голода 1930-х годов на истребление именно украинской нации, прикрываясь тем, что пострадала не только Украина, но и другие регионы СССР.

Тема памяти о Голодоморе на Донетчине и Луганщине имеет особый смысл и вызовы. Эти регионы были не просто периферийными: они были интегрированы во всю украинскую социальную, культурную и хозяйственную жизнь, имели значительную сельскую составляющую и аграрные сообщества, которые также страдали от голодной политики.

Таким образом, сохранение памяти о Голодоморе на Донетчине и Луганщине — это не только проявление индивидуальной отваги, но и составная часть более широкой борьбы украинцев за право на собственную историю. На фоне системной российской пропаганды, которая пытается перекроить прошлое, оправдать преступления советского режима и навязать искаженное видение событий, даже одна свеча, зажженная на подоконнике, превращается в акт сопротивления. Эти тихие, но отчаянные проявления памяти свидетельствуют, что украинская идентичность на востоке страны не уничтожена — она жива, болезненна, но несокрушима.

Чествование памяти жертв Голодомора в оккупации приобретает двойное значение. С одной стороны, это проявление человечности, сострадания и национальной солидарности. С другой — это форма неповиновения системе, которая десятилетиями строила свой фундамент на лжи и молчании. Те, кто сегодня на оккупированных территориях рискует свободой или даже жизнью, чтобы поставить свечу памяти, продолжают традицию тех, кто когда-то передавал правду о голоде шепотом, через семейные истории и запрещенные воспоминания.

В случае деоккупации этих регионов чрезвычайно важно признать и подтвердить эти локальные акты памяти, оказать материальную и институциональную поддержку тем, кто во время оккупации рисковал, сохраняя историю. Ведь без этих точек — без тех “свечек в темноте” — на карте истории Украины останутся белые пятна. Ведь именно через такие истории выстраивается целостная национальная память, которая не делит страну на регионы, а объединяет ее вокруг общей боли и общего достоинства.

Но пока есть люди, которые помнят, даже в тишине оккупации, — до тех пор есть надежда. Память о Голодоморе, выстраданная и отстоянная вопреки запретам, становится не только знаком скорби, но и доказательством того, что украинский народ способен защищать правду о себе — всегда, при любых условиях.

Авторы: Анна Буран, Инга Павлий

***

Читайте также: Восстановление правды. Голодомор на востоке Украины