“Мы воюем с ними столетиями”. Морпех об обороне Мариуполя, плене и реабилитации после травмы

Геннадий хорошо помнит, как в 2014 году по Мариуполю распространялись пророссийские настроения.

«Психологически и физически я всегда был готов к продолжению войны. Она началась в 2014 году. К сожалению, для большинства страны она началась 24 февраля 2022 года. Но если смотреть шире, то мы воюем с кацапами столетиями», — говорит мариупольский морпех.

Поэтому, когда началось полномасштабное вторжение, Геннадий спокойно собрал все необходимое, поскольку знал, что домой вечером не вернется. Следующие недели он будет защищать город от нашествия оккупантов, перемещаясь из одного района в другой, пока однажды вместе с побратимами не отступит на «Азовсталь», а оттуда после полученных тяжелых травм — в российский плен.

«Восточный Вариант» рассказывает историю украинского героя.

Российская тряпка над украинским Мариуполем

Увидев утром видеообращение Владимира Путина, в котором президент россии по сути объявлял войну Украине, Геннадий понял, что за неделю все не закончится.

«Я собрался больше, чем нужно, потому что знал, что вечером не вернусь домой. Приехал на службу и получил задачу поехать на парк. Это такая локация, где хранятся техника, топливо, вооружение, боеприпасы», — рассказывает Геннадий.

Там он провел несколько недель, охраняя объект вместе с побратимами. Но кольцо осады быстро сужалось, удержать район было крайне тяжело, так что вскоре они получили приказ отступить в район Площади Свободы.

«Это там, где сейчас кацапы постоянно вывешивают свои знамена, а наши партизаны срывают», — улыбается Геннадий.

Именно он стал свидетелем того, как на флагштоках площади Свободы впервые подняли российский триколор. Но помешать этому тогда, значило бы сразу выдать себя.

«К сожалению, поразить человека, поднимавшего этот флаг, было невозможно: не та позиция. Я испытывал негодование и отчаяние — всего в 200 метрах от тебя эта тряпка, а ты не можешь подойти и сорвать ее», — признается Геннадий.

Прорыв в «Азовсталь»

Какое-то время украинские вооруженные силы базировались в районе Мариупольского морского торгового порта.

«Сразу было ясно, что очень маловероятно, что к нам смогут прорваться наши силы за городом. Я знаю, что было несколько попыток пробить к нам коридор, но безуспешно. Многие ребята погибли там. Большое уважение им», — рассказывает «Тарантул».

Некоторые из военных решили самостоятельно прорываться из района порта за пределы города.

“Но приказа такого не было и не могло быть, потому что либо выходят все, либо никто”, — говорит военный.

Во время самовольного выхода из города некоторые из них погибли, часть попала в плен.

Оставшиеся знали, что оборона держится на «Азовстали». Украинские силы постепенно теряли контроль над территорией порта. Российские войска имели огневое преимущество: обстрелы велись с кораблей в море, авиации и наземной артиллерии.

В середине апреля от командования поступил приказ «сниматься без замены», что означало больше не заступать на боевые позиции вне порта. Когда Геннадий вернулся в район порта, там уже стоял разный транспорт сил сопротивления для перемещения на «Азовсталь».

«По дороге нас ждала засада. Возле кафе “Илюс” из частных секторов районов Слободки и Гавани нас уже обстреливали. Из-за засады ребята рассыпались и продвигались мелкими группами. Хаоса не было, потому что каждый знал, где он находится и куда ему нужно добраться», — вспоминает Тарантул.

Он со своей группой добрался до нужной точки уже под утро.

«Железяка»

Из «парка», где Геннадий выполнял боевые задачи еще в начале вторжения, было хорошо видно, как российские самолеты обстреливают территорию завода «Азовсталь». Поэтому когда он оказался там, то уже своими глазами увидел, какие разрушения потерпел гигантский завод.

«Когда цеха и все железобетонные конструкции разлетались, рельсы скручивались в узел. Тяжелые куски металла были разбросаны по территории. Очень тяжело было там перемещаться, а ездить в машине вообще невозможно, только спецтехникой», — говорит Геннадий.

Ему дали два дня на отдых после прорыва. А затем дали боевую задачу, на выполнение которой отправлялась группа, в составе которой был и «Тарантул».

Передвигаться можно было рано утром или вечером, потому что днем ​​любое движение на территории завода хорошо заметно, а сами участки легко простреливались.

«Мы отправились на позицию, но до утра не успели дойти. Вокруг полная тьма, хоть глаз выколи. Фонарик будет заметен сразу. И тишина такая, что продвигаться надо очень осторожно. И при этом никуда не упасть и ногу не сломать. 200-300 метров можно пройти за три минуты, а там — за час», — объясняет военный.

Поскольку группа не успела дойти до нужной точки, пришлось найти временное укрытие. Это был подвал, совершенно никак не укрепленный, но времени и возможности выбирать не было. 

«Ночью был неприцельный обстрел. Но попало и в наш подвал. Снаряд пробил перекрытие. Часть нашей группы погибла, а мне повезло», — вспоминает Геннадий.

Он получил тяжелые ранения: были сломаны семь ребер, на ноге повредило икроножную мышцу, ее оторвало. Также была контузия и сильная кровопотеря.

За ранеными выдвинулась эвакуационная группа, которая доставила их в госпиталь «Азовстали» — так называемую «Железяку». Там Геннадию сделали операцию на ноге.

«К счастью, тогда еще был какой-то наркоз. Потом медикаменты закончились и было тяжело. К концу уже и еда заканчивалась», — говорит «Тарантул».

В середине мая защитники «Азовстали» получили приказ выйти на территорию завода. Сначала выводили раненых, среди которых был и Геннадий. Его вынесли на носилках. Так он и еще сотни наших защитников попали в плен.

«Вас нужно казнить на площади»

Геннадия и еще около 50 военных привезли в больницу в Новоазовске, но там, увидев их травмы, они отказались лечить, сказав, что заведение не имеет для этого всего необходимого.

Поэтому на следующий день их перевезли в Донецк. Этот город, как и Новоазовск, восемь лет находится под российской оккупацией. Все это время там активно распространялась российская пропаганда, полная нарративов о том, что украинская армия — это палачи, убийцы и нацисты.

Периодически это ощущалось в разговорах и отношении медицинского персонала.

«Большинство относилось нейтрально, потому что они медики и должны таковыми быть. Но были и те, кто прямо говорил: “Вас нужно перестрелять и казнить на площади”», — вспоминает военный.

В донецкой больнице морпех узнал, что у него не только сломаны ребра, но еще и пневмоторакс, то есть, одно легкое сложилось и не функционирует.

«Я постоянно задыхался, думал, что это из-за поломанных ребер. А оказалось, что легкое просто не работало. Я попросил сделать рентген в плену, чтобы понять, что там с ребрами. Они пошли навстречу. И вот так обнаружили пневмоторакс», — говорит Геннадий.

На следующий день к нему приехал хирург-пульмонолог и сообщил, что нужно делать операцию, чтобы привести легкое в норму. Операция прошла успешно. Геннадий отмечает, что все было сделано профессионально, но врач не скрывал своего отношения, повторяя: «Зачем его лечить, он же нацист».

И это лишний раз напоминало, что хоть Геннадий в больнице, он все еще в плену.

К пленникам не применялось физическое насилие. Геннадий считает, что это связано с тем, что перед пленом представители международных организаций записали личные данные раненых пленных, доставленных на лечение, а также их состояние. Поэтому оккупанты просто боялись нанести физический вред и понести за это ответственность.

Но психологическое давление присутствовало.

Медперсонал и надзиратели над пленными периодически общались с Геннадием и другими пленными.

«Рассказывали, что польские полицейские получили разрешение на то, чтобы патрулировать территорию Украины. И якобы часть наших земель уже занята Польшей. Что Киев уже почти взяли российские войска, то же с Запорожьем. Но до момента, когда мы выходили с территории “Азовстали”, мы знали новости. Они не могли взять Мариуполь, не то, что Киев», — рассказывает «Тарантул».

Фокус внимания к освобожденным из плена падает

Держаться в плену помогал холодный ум и уверенность в том, что Мариуполь прогремел на весь мир.

«Мы уже были на страницах истории. “Азовсталь” стал символом героизма. Я знал, что нас не бросят и обязательно будет обмен. Международные партнеры заставили бы», — уверенно говорит морпех.

Его обменяли 29 июня в ходе первого крупного обмена пленными. Геннадий вспоминает, как первые несколько дней не верил, что он действительно на свободе.

Сейчас он проходит реабилитацию, но признает, что продолжить занятия спортом с теми же показателями не получится. 

«Но буду бороться, будем пробовать дальше. Бывших спортсменов не бывает. Тренировка уже дает результат», — отмечает Геннадий.

Говорит и о проблемах, возникающих после обмена:

«Командованию следует уделять больше внимания возвращающимся из плена людям. По своему опыту знаю, что первые две недели ты действительно на слуху, а потом это внимание уменьшается. Это касается, например, обновления документов. Из плена мы возвращаемся без них. Мое удостоверение участника боевых действий до сих пор не возобновили. Говорят, что у них якобы нет соответствующих бланков», — описывает проблему «Тарантул».

Он также отмечает, что побывавшие в плену видели больше, чем другие. При этом свой долг защитники Мариуполя выполнили на 100 процентов. В плену к украинским военным применяли пытки, что на сегодня уже широко известно.

Сейчас Геннадий продолжает службу. Однако отмечает, что с полученными травмами больше не сможет воевать на передовой.

«Пока восстановление для меня в приоритете. Дальше посмотрим, какую должность предложат. Я бы с удовольствием занял какую-то инструкторскую должность, поскольку у меня есть боевой опыт и образование психолога, — говорит Геннадий. — Но также собираюсь возвращаться в мотожизнь. Знакомые и незнакомые люди собрали мне на новый мотоцикл вместо того, что остался в Мариуполе. Придет весна, буду возвращаться к поездкам».