"Пример украинского достоинства": участницы Евромайдана Донецка и Луганска о тогдашних акциях и российских манипуляциях

Ровно 10 лет назад, в этот день, неравнодушные украинцы и украинки начали выходить на улицы, чтобы выразить свое недовольство пророссийской политикой президента-беглеца виктора януковича, и выступить за евроинтеграцию. Начавшаяся революция закончилась сменой пророссийской власти в Украине, но и одновременно принесла смерти сотен протестующих, которые были коварно расстреляны сторонниками тогдашнего руководства.

За украинское будущее, несмотря на огромную опасность и угрозу смерти, выходили во всех областных центрах страны. В частности, на Донетчине и Луганщине. Активистки тех времен поделились с Восточным Вариантом своими воспоминаниями о том, как это было 10 лет назад.

“Место, куда ты мог прийти и сказать, что ты недоволен процессами, которые происходят в твоей стране”

Дончанка Екатерина Жемчужникова осенью 2013 года работала в единственном на тот момент в городе украиноязычном издании «NGO.donetsk.ua». 21 ноября она задержалась на работе. Листая ленту новостей в социальных сетях, Екатерина заметила первые новости о начале акций в Киеве в поддержку украинской евроинтеграции. “Жаль, что у нас такого не происходит”, — было первым, о чем она подумала. Но через несколько минут увидела фотографию из центра Донецка, где четверо ребят уже стояли возле памятника Шевченко в знак солидарности с митингующими Киева.

Екатерина быстро добралась до места встречи. Так она присоединилась к первому дню Евромайдана в Донецке. Тогда они сделали неприметную фотографию, которой суждено было стать исторической. На ней — Екатерина и другие ребята, которые стали первыми митингующими в Донецке.

“Евромайдан в Донецке был проактивный, я бы сказала, полный событий. У нас все начиналось с фотовыставок, с лекций под открытым небом, чтения стихов. Мы ставили Вертеп на Рождество. Это было место, куда ты мог прийти и сказать, что ты недоволен процессами, которые происходят в твоей стране”, — рассказывает Екатерина Жемчужникова.

В Луганске первые акции начались в конце ноября. Общественная и культурная активистка Юлия Красильникова участвовала сначала в киевском, а затем в луганском Евромайдане. Тогда она работала в правозащитной организации «Поступ», которая через некоторое время переросла в благотворительный фонд «Восток SOS».

“Сначала это были ситуативные еженедельные мероприятия, потом мы начали думать, как привлечь больше участников и участниц. Это перестало быть форматом, когда люди собирались, включали украинскую музыку и просто разговаривали. Мы делали акции более заметными, чтобы их видели люди. И это сработало, людей начало выходить больше. Мы разворачивали огромный флаг Украины возле памятника Тарасу Шевченко, делали университетский формат с уличными лекциями, к нам приезжали звезды, чтобы поддержать”, — вспоминает исполнительный директор БФ «Восток SOS» Юлия Красильникова.

Луганчанка Юлия Кишенко тогда работала в областном детско-юношеском центре туризма и краеведения. Первым к Евромайдану в Луганске присоединился ее муж Алексей Бида, впоследствии туда пришла и Юлия.

“Смотивировали все эти нарративы и ценности, которые звучали в Киеве. Это евроинтеграция, ассоциация с Евросоюзом, а также недовольство действующим президентом”, — говорит менеджер образовательных программ «Восток SOS» Юлия Кишенко.

Так донецкий и луганский Евромайдан начал стоять одновременно с киевским. Почти каждый день люди выходили на центральные площади города, чтобы выразить свою поддержку европейскому будущему в Украине. Тогдашняя власть испугалась этого. И не придумала ничего лучшего, как уничтожить людей, которые выступали за достоинство и свободу своей нации. Но тогда митингующие еще этого не знали и продолжали акции.

“Чем дальше, тем больше было сопротивления”

Больше всего поражала динамика людей, которые выходили, рассказывает Юлия Красильникова. После переломных моментов и первых смертей в Киеве, в Луганске начало выходить еще больше людей.

“Это поражало. Ведь всегда была угроза штурма, были очень опасные ситуации. Но находиться в большом кругу единомышленников нестрашно. И что касается Луганска, это было не то же самое, что выходить в условном Ивано-Франковске. Это был другой уровень смелости, когда ты действительно знал, что никто не может защитить, если случится что-то серьезное”, — рассказывает Юлия Красильникова.

Однажды активисты Луганска решили показать фильм о Межигорье и коррупции виктора януковича. В ответ пророссийские группы людей совершили нападение на мирную демонстрацию, облили экран зеленкой, а ноутбук — горячей водой.

“Сначала наши акции проходили на площади возле памятника Тарасу Шевченко. А потом пророссийские силы сделали напротив нас целый палаточный городок, и таким образом нам там нельзя было уже собираться. И чем дальше, тем больше было сопротивления. Самая большая стычка у нас произошла 9 марта, на День рождения Шевченко. Тогда навезли людей из россии, их было очень много. Они устроили напротив нашего митинга свой пророссийский митинг, избили наших активистов и вели себя очень брутально”, — вспоминает Юлия Кишенко.

По воспоминаниям Екатерины Жемчужниковой, в Донецке самые первые пророссийские сборища появлялись в декабре 2013 года. Эти люди не хотели выступить за другую точку зрения, они хотели опозорить, притеснить и навредить украинским активистам.

“Помню, как, вроде бы, в середине декабря собралось несколько пожилых людей с эмблемами морского флота российской империи, привели они группу молодых студентов, которые даже ничего не скандировали, а были просто с плакатами. И эти их собрания были всегда очень убогие, они всегда сводились к персонализированному, к унижению людей. То есть это не против идеи, это об унижении людей, которые выступают за эту идею”, — рассказывает Екатерина Жемчужникова.

Обострение ситуации в Донецке произошло после первых смертей в Киеве. Пророссийские силы применяли прессинг, отслеживали митингующих, преследовали их, угрожали, начали охоту.

“На День Соборности на наше место привели огромное количество бюджетников с флагами партии регионов. Мы были вынуждены перенести акцию напротив, через дорогу. Но она фактически не состоялась, потому что эти люди были сильно агрессивно настроены. После этого ситуация только ухудшилась и нагнеталась. В конце концов оргкомитет Евромайдана провел голосование, и большинство решило, что мы больше не можем выходить на мероприятия, потому что подвергаем опасности людей и не можем нести за них ответственность”, — рассказывает Екатерина.

Последний выход Евромайдана произошел на годовщину расстрела Небесной Сотни, но даже он прошел в максимально агрессивной и напряженной атмосфере. Тогда активисты поняли, что никаких мирных митингов больше не будет.

Евромайдан закончился, началось движение “Донецк — это Украина

Дончанка и общественная активистка Диана Берг рассказывает, что в митингах в поддержку Евромайдана участия не принимала, но стала одной из организаторов митингов “Донецк — это Украина” в марте-апреле 2014 года. Она вспоминает, что применение силы к митингующим и расстрелы тогда просто не укладывались в голове:

“Мы такого не ожидали, мы были возмущены. Это поражало своей безнаказанностью, сюрреализмом, что в нашей стране может такое произойти. Когда ты не понимаешь, что такое может произойти, ты не веришь в это”.

Финальной точкой, когда Диана поняла, что надо что-то делать, стало 1 марта 2014 года. Тогда в Донецкую облгосадминистрацию пришел человек, который самовольно провозгласил себя новым губернатором. Это был коллаборационист и сепаратист Павел Губарев.

“И это меня почему-то так сильно поразило. И мы с моей тогдашней девушкой Екатериной Костровой начали эту инициативу. На самом деле не было конкретных идей что-то начинать. Мы хотели присоединиться к Евромайдану в тот день, написали администраторам паблика Евромайдана, а они уже не собирались. И тогда мы сделали акцию, типа выйдем протестовать с украинскими флагами. Назвали это: «Донецк — это Украина» и решили 3 марта выйти возле собора в центре напротив ОГА. Когда приехали туда, то немножко офигели, потому что вместо 10 или 20 человек там была тысяча”, — вспоминает Диана Берг.

Движение «Донецк — это Украина» начали тогда новую страницу событий. Жители выходили уже не просто за поддержку европейских ценностей, а за сохранение Донецка в составе Украины и украинскую государственность. Почти сразу участники столкнулись с массовым противостоянием пророссийских наемников.

“4 марта они уже нападали, а в конце митинга вылавливали людей. 13 числа они были с оружием и становились все агрессивнее к нам. Забрасывали яйцами, дымовыми гранатами. В тот день произошла сильная драка, и они убили активиста Дмитрия Чернявского. Это нас сильно подкосило. Мы винили себя в этом, но понимали, что не будем отступать”, — рассказывает Диана.

Последний украинский марш под лозунгом “Донецк — это Украина” состоялся 28 апреля. После этого выходить на улицы украинским активистам и активисткам было уже опасно. Их преследовали, запугивали и добавляли в “расстрельные списки”.

После оккупации Крыма в Луганске тоже начались пророссийские выступления. В них участвовали завезенные россияне и местные коллаборанты. Они выходили в город с флагами и хотели дать картинку “Луганск хочет в рф, как и Крым”.

Луганчане и луганчанки и дальше выходили с украинскими флагами. Иногда приходилось менять локацию из-за преследований. С каждым днем в городе становилось опаснее. После захвата здания СБУ пророссийские силовики получили доступ к оружию.

29 апреля штурмовики захватили здание Луганской облгосадминистрации, установили флаги россии и провозгласили «луганскую народную республику». Со стороны областной и местной власти не было возражений, рассказывают очевидцы.

Украинских активистов начали похищать в плен. Алексей Бида, муж Юлии Кишенко, попал в плен в начале мая, пережил пытки и побои. Через сутки его выпустили, почти сразу после этого семья выехала из Луганска. Начали выезжать и другие активисты, ведь поддержки со стороны государства не было, самостоятельно противостоять российским силам не было возможным.

“Было много дискредитации, фейков и вбросов”

И Евромайдан, и проукраинские митинги Донецка и Луганска постоянно подвергали дискредитации со стороны пророссийских сил. Едва ли не самый активный фейк — это купленность всех участников и участниц.

“В один из вечеров у нас был такой прикол, потому что настолько часто повторялся тезис о купленных активистах, что мы купили в магазине конфеты в виде монеток, насыпали их в горшок, сделали надпись типа «Оплата за участие в Майдане» и раздавали участникам. Все понимали, что это такая ироничная реакция на то, что происходило вокруг”, — вспоминает Екатерина Жемчужникова.

“Они живут в этой постоянной пропаганде, что они «спасают» восточные регионы от нацистов, но на самом деле этого нет, люди им не рады, поэтому им действительно важно поддерживать эту легенду о том, что они правы, и что они в этой ситуации  являются не агрессором, а спасителями”.

Диана Берг вспоминает, что после убийства активиста Дмитрия Чернявского российские пропагандисты распространяли фейк, что его убили сами же украинцы:

“Сразу во всех пабликах, которые мы отслеживали, во всех российских новостях говорили: «Мирные сторонники федерализации вышли на ненасильственную акцию за россию, а вооруженные бандеровцы напали и убили студента».

***

Хотя Революция достоинства и закончилась своеобразной победой и сменой власти, рф воспользовалась моментом ослабления и начала свой давний план по постепенной оккупации и захвата украинских территорий. Донецк и Луганск держались до последнего — их держали несокрушимые люди, которые выходили на улицы несмотря на угрозы смерти.

В День Достоинства и Свободы мы еще раз вспоминаем всех, кто отдал свои жизни за украинскую государственность и независимость, хоть 10 лет назад, хоть сейчас. Эти люди — герои и героини, благодаря которым мы можем думать о будущем и жить в независимой стране.

***