Донецк. Настоящая история украинского города

Российская агрессия и временная оккупация Крыма, а также части отдельных южных и восточных областей Украины; стремление России представить эти территории исконно российскими и тяготеющими к России придает исключительную актуальность изучению их украинской идентичности. Донецк как крупнейший город Донецкой области, оккупированный с 2014 года, занимает особое место в российском стратегическом нарративе. Вместе с тем, этот нарратив достаточно уязвим  и разбивается об историческую реальность.

Подкаст "Настоящая история городов востока Украины" можно прослушать на Spotify, YouTube подкаст, Apple подкаст і SoundCloud

ЗАБЫТЫЕ КОЗАЦКИЕ ИСТОКИ

Официально Донецк считается относительно молодым городом — в этом году ему, согласно принятому летоисчислению, должно исполниться всего 155 лет. Отсчет ведется от 1869 года. Именно тогда на территории современного центра города Донецка был заложен металлургический завод, вокруг которого постепенно вырос и рабочий поселок — Юзовка.

Название поселку дал предприниматель из Уэльса Джон Юз — основатель Новороссийского акционерного общества, созданного с целью добычи угля, выплавки железа и производства рельсов. Богатые полезными ископаемыми донецкие земли во второй половине 19 ст. привлекали промышленников из Британии, Бельгии, Франции и Германии, которые, получая в концессию от российского правительства уникальные месторождения, начали индустриализацию края. Юзовка не стала исключением и росла довольно быстро. В 1907 году поселение уже насчитывало 32 тысячи человек. 

Впрочем, традиция вести отсчет городов Востока и Юга со времен Российской империи полностью соответствует российской колониальной традиции, склонной “не замечать” (или, прямо скажем, отрицать) культурную преемственность, существовавшую на этих территориях до их попадания в состав империи. Выдавая экспансионистскую политику за цивилизационную, Россия традиционно представляла земли Донетчины “диким полем” – безлюдной и неосвоенной территорией, которая вроде бы только и ждала цивилизаторов с севера.

Общественный деятель с Донетчины Станислав Федорчук напоминает, что фактически с XVII ст. территория современной Донецкой области была местом постоянного противостояния запорожских козаков с ногайцами и Крымским ханством: “По мере эффективности этой борьбы на территории Донецкой области появлялись поселения запорожских козаков — сторожевые пункты. Эта разведывательная сеть, основанная запорожцами, стала основой для формирования будущих хуторов, зимовников, сел и городков. Именно поэтому, согласно всем переписям населения, которые происходили в ХІХ веке, украинцы на территории Донетчины и Луганщины никогда не были национальным меньшинством”.

В течение 18 ст. территории, на которых вскоре появился город Донецк, входили в так называемую Кальмиусскую паланку Войска Запорожского Низового. Как показал профессор Донецкого университета Василий Пирко, предтечей города Донецк можно считать сразу несколько поселений, существовавших на рубеже 18-19 столетий, — слобода Александровка, Крутояровка, Григорьевка, Екатериновка, Алексеевка, Семеновка и т. п. Таким образом, возникновение Юзовки надо считать этапом в развитии населенного пункта, но не его основанием.

К сожалению, “Партия Регионов”, которая заправляла в городе до российской оккупации (и непосредственно ей поспособствовала, о чем мы еще скажем чуть позже), полностью разделяла указанный имперский нарратив. Признать давние украинские истоки города Донецк для “малороссийских” элит было несравнимо невыносимее, чем согласиться на короткий возраст города и принять якобы иностранное происхождение.

“Украинская история Донецка не была адекватно рассказана за более чем 30 лет украинской независимости по простой причине, — подчеркивает Станислав Федорчук, — Местная власть категорически не хотела, чтобы история Донецка начиналась с козацких поселений”.

Впрочем, такое беспамятство и склонность к забыванию своего прошлого, к отрицанию своих корней не должно нас удивлять. Ведь это именно то, что старательно воспитывалось в советское время. 

Доктор исторических наук из Донецка Елена Стяжкина называет советскую модель идентификации моделью принудительного забвения. Конечно, не только Донетчина и Луганщина подверглись этому эксперименту, но именно на этих территориях была “витрина” подобных социальных опытов.

“Можно было приехать и приобрести условную, воображаемую пролетарскую идентичность со всеми ее признаками пролетаризма, интернационализма, русского языка как языка «лингва франка», культа труда и т.п. Поэтому мы можем по-доброму завидовать украинцам из Западной Украины, которые часто помнят своих родственников еще со времен «бабки Австрии» , но мы в лучшем случае знаем что-то о четвертом поколении наших старших”, — рассказывает историк.

Завершая рассказ о Юзовке, стоит отметить, что на рубеже 19 – 20 веков она составляла довольно пестрый в национальном плане населенный пункт. Владельцы предприятий, то есть местная элита, происходили преимущественно из Западной Европы, что привносило особую культуру и атмосферу. В городке была гимназия, школа, фабрики и магазины. Именно британцы завезли в Юзовку и футбол, который впоследствии стал одним из символов города.

Наличие работы на предприятиях и шахтах становилось весомым аттрактором, который привлекал крестьян из соседних губерний — как украинских, так и российских. Съезжались в Юзовку не только украинцы и русские, но и евреи, азовские греки, представители других групп. В целом Юзовка значительно больше напоминала типичный европейский или украинский городок, чем российский. Однако многое изменилось в результате советской оккупации. 

СТАЛИН VERSUS СТУС

Изменилось, в частности, и название. Городок, названный в честь валлийского отца-основателя, представителя буржуазного капитала, конечно, не мог сохранить это наименование при государственном строе, который именовал себя диктатурой пролетариата. Поэтому весной 1924 года Юзовка получила имя Сталин, и процесс переименования представляет собой эпический пример лукавства.

Дело в том, что незадолго перед этим, в январе 1924 года, умер “вождь мирового пролетариата” Владимир Ленин, поэтому городской совет Юзовки с радостью использовал этот повод. Вы не поверите, но во время заседания глава города убеждал всех присутствующих, что имя Сталин город получает в честь умершего Ленина. Ленин, мол, был “локомотивом революции”, а локомотив — “изготовлен из стали”, поэтому “символом, который характеризует товарища Ленина, является сталь” — это прямая цитата из протокола заседания. А, следовательно, город надо назвать Сталином.

Конечно, это было самым банальным очковтирательством. Новое название города сразу ассоциировалось с Иосифом Сталиным, который сверхактивно включился в аппаратную борьбу за власть в СССР и вскоре смог отодвинуть от руководства страной конкурентов. Возможно, льстивое для тирана название помогло и городу Сталино в борьбе за статус центра Донецкой области, созданной в 1932 году. Как бы там ни было, но именно в 1920-30-е годы — на фоне форсированной индустриализации — были заложены ключевые идеологические конструкты, которые до сих пор довлеют над образом города.

Ключевой стереотип — это город шахтерской славы и город тружеников. С легкой руки упомянутого выше Владимира Ленина Донбасс обрел славу “Всероссийской кочегарки”, то есть края, который имел ключевое значение для экономики России, а затем Союза. Это обусловило и важную роль региона с пропагандистской точки зрения — он должен был стать своеобразной площадкой для демонстрации передового опыта коммунистического строительства. Не случайно, что именно здесь приобрели самые примечательные формы так называемые социалистические соревнования — показательные трудовые подвиги пролетариев, которые обязывались выполнить пятилетние планы за четыре года. Именно здесь появились и идолы пролетарского труда — Никита Изотов, Паша Ангелина и Алексей Стаханов, чьи достижения, как доказано сейчас, были подтасованы.

“Вся эта официальная символика обеспечивала коллективный склероз, — продолжает рассуждения профессор истории Елена Стяжкина, — индустриализация, «Симфония Донбасса» Дзиги Вертова, Стаханов и Изотов, красивые документальные кадры индустриального труда — все это было о том, что вы должны забыть Юза, английский стиль жизни и так далее. Зато город получил названия улиц в честь множества советских преступников”.

1930-е годы отметились и решительным  сворачиванием политики украинизации, на смену которой пришла тотальная русификация. Ассимиляция украинцев осуществлялась путем механического смешивания национальностей благодаря массовому заселению Донбасса переселенцами из России и других советских республик (подобную политику РФ и сейчас проводит на временно оккупированных территориях Украины). По меткому выражению Игоря и Ярослава Паськив, Донбасс в советское время представлял собой нечто вроде плавильного котла, в котором формировался советский народ.

За исключением короткого периода украинизации украинская культура находилась в  притесненном состоянии. Шанс изменить появился во время Второй мировой войны, когда походные группы ОУН добрались до Донетчины и создали довольно разветвленную сеть ячеек, в частности, “Просвита”, украинские газеты и т. п.

После Второй Мировой войны русификация края только ускорилась и приобрела черты вынародовления.

Впрочем, несмотря на титанические усилия, заглушить голос (и то — чрезвычайно мощный) украинского Донецка советская власть не смогла. Именно в Донецке начал путь творца и гражданина гениальный поэт, диссидент, борец за свободу Украины Василий Стус. В начале 1950-х годов он окончил историко-филологический факультет Сталинского педагогического института (теперь — Донецкий национальный университет, который с 2016 года носит его имя), после чего поступил в аспирантуру в Киеве. Именно в Донецке прошло становление и диссидента Ивана Дзюбы, автора легендарного произведения “Интернационализм или русификация?”. 

Еще один интеллектуал, учитель Олекса Тихий, который болезненно переживал уничтожение украинского языка, в своем полемическом эссе “Мысли о родном донецком крае” писал: “И не преступлением ли следовало бы квалифицировать деятельность органов народного образования, учителей, деятелей учреждений культуры и всех руководителей на ниве ассимиляции миллионов украинцев Донетчины. Ведь такую массовую ассимиляцию нельзя назвать иначе, как только интеллектуальным геноцидом”.

“История моего Донецка — это история о Стусе и его круге, — говорит Елена Стяжкина, — Стус был жестким критиком русификации, которая проводилась на Донетчине. Но следует понимать, что украинство, которое нес внутри себя поэт, не могло родиться «на асфальте». И у Василия Стуса был этот круг единомышленников. Тимофей Духовный, преподаватель мировой литературы, который создал альманах, который сформировал кружок интеллектуалов, — он же открыл Стусу и Рильке (которого поэт впоследствии переводил — автор). И это очень современная история. Потому что это история о политической украинской нации, когда в русифицированном Донецке гениальный преподаватель еврейского происхождения открывает студенту, который переживает  за украинское дело, не только Рильке, но и литературу Расстрелянного Возрождения. Стус берет все это здесь, в Донецке”.

К счастью, в 1961 году на волне десталинизации город лишился названия Сталино и получил современное имя Донецк. Примечательно, что обычно название города дает название области, однако в данном случае все произошло с точностью до наоборот. Если проследить “генеалогию” названия “Донецк”, то оно прошло такой путь: река Донец — Донецкий бассейн — Донецкая губерния — Донецкая область — Донецк.

В 1960-70-е годы завершается формирование и современной мифологии Донецка, который приобретает знаковую характеристику “город миллиона роз”. Трудно сказать, действительно ли в Донецке был миллион роз, но факт остается фактом, что город по праву считался одним из самых зеленых среди промышленных городов мира. Доктор исторических наук Елена Стяжкина предлагает неожиданную интерпретацию этого образа:

“Общий тренд донецкого мифа — это миф о маскулинном тяжелом труде, соответственно о таком же патриархальном твердом характере. Это миф о людях, которые шли на работу, как на смерть, — и это не была фигура речи, ведь все время существования большевистской власти и после нее шахтерский труд был о смерти, об авариях и о гробах, которые стояли перед шахтами. И это был нормированный стиль жизни. Конечно, труд как смерть (то есть сугубо танатофилическая культура) нуждалась в другой, светлой части мифа — именно отсюда появляются и розы как символ легкости, живучести. И если сейчас с дистанции посмотреть на эти терриконы и розы, то оно и выглядит как огромное кладбище, на которое кто-то принес цветы”.

Отдельный слой мифологии сформировал и футбольный клуб “Шахтер”. Хотя он ни разу (в отличие от луганской “Зари”) не получал золотые медали чемпионата СССР, однако четыре победы в Кубке Союза пригодились для подтверждения тезиса о неуступчивом и волевом “донецком характере”. Вероятно, лучшим выразителем этой идеологии стала фраза “Донбасс порожняк не гонит”, которая должна была передавать особую социально-экономическую роль и гонор “шахтерского края”. Кстати, впоследствии эта самоуверенность трансформировалась в лозунг “Возможность доказана делом”, которым кичились донецкие “регионалы” уже во времена независимой Украины.

ДОНЧАНЕ В ТЕНИ “ДОНЕЦКИХ”

Хотя в результате длительного господства на Донетчине “регионалов” Донецк приобрел славу пророссийского и едва ли не антиукраинского города, беспристрастный взгляд на его новейшую историю решительно опровергает этот ошибочный стереотип. 

Важно отметить, что массовые шахтерские забастовки 1989 года стали одним из решающих факторов, который вскоре привел к распаду СССР. Советский Союз прежде всего исчерпал себя с экономической точки зрения; его модель экономики потерпела крах и показала свою полную несостоятельность. Непосредственным последствием шахтерских забастовок стал принятый Верховным Советом УССР 3 августа 1989 года Закон “Об экономической самостоятельности Украинской ССР”, который формировал почву и для будущего провозглашения Декларации о государственном суверенитете. 

"Сначала протесты шахтеров были вызваны социальными мотивами, — говорит Станислав Федорчук, — Однако с момента создания забастовочных комитетов встал вопрос не только о независимости от Москвы отраслевого министерства, но о том, почему мы вообще должны слушать Москву. Поэтому уже в 1990 году протесты шахты Абакумова под обкомом партии проходили уже под желто-голубыми флагами. А по состоянию на 1991 год значительная часть шахтеров выступала с лозунгами независимости Украины”.

Мощный размах получило в Донецке и национально-демократическое движение. Несмотря на ожесточенное сопротивление партийной номенклатуры, в январе 1989 года донецкой интеллигенции удалось официально зарегистрировать и запустить Донецкое общество украинского языка. В течение нескольких последующих лет ДОУЯ (усилиями Владимира Билецкого, а также Галины Гордасевич, Вадима Олифиренко, Валентины Тихой и многих других энтузиастов) де-факто сыграло роль координационного центра украинской среды на Донбассе.

В конце 1989 года ДОУЯ насчитывало 59 первичных ячеек в Донецкой области (в частности, в Донецке, Макеевке, Горловке, Мариуполе, Краматорске, Дружковке, Славянске, Снежном и т.д.), а число действительных членов превысило тысячу человек.

Более того, весной 1990 года донецкая организация Народного Руха Украины выдвинула на первых относительно демократических выборах около 150 кандидатов в депутаты советов разного уровня, в том числе двух — в Верховную Раду. Согласно калькуляциям Владимира Билецкого, 150 кандидатов в депутаты во время предвыборной кампании встретились с более чем миллионом избирателей, агитируя за свободную и демократическую Украину. Неудивительно, что во время референдума 1 декабря 1991 года за независимость Украины проголосовали почти 84% жителей Донецкой области и только 12% были против.

“Если говорить о достижениях донецкого Общества украинского языка имени Тараса Шевченко, то самым большим я бы назвал открытие украиноязычной школы в 1990 году — это школа №65 в так называемом районе Ветка. Это была первая украиноязычная школа после 20 лет отсутствия украиноязычного образования на территории Донецка. Чтобы открыть эту школу Леонид Громовой, первый директор, объехал весь Союз, договариваясь о строительных материалах, потому что местная власть категорически не хотели, чтобы эта школа появилась”.

По словам Станислава Федорчука, из среды ДОУЯ им. Тараса Шевченко впоследствии вышло руководство практически всех украинских патриотических партий и организаций, действовавших на Донетчине в 1990-е годы. Это движение также привело к возникновению институтов, таких как Украинский культурологический центр, журнал “Схід”, украинско-канадская библиотека и т.п.

Еще одним самобытным явлением стало создание при историческом факультете Донецкого университета донецкого этнографически-исторического общества “Курень”, основанного потомками украинского козачества Дмитрием Белым и Вадимом Задунайским. В течение 1990-94 годов “Курень” развил активную просветительскую и культурную деятельность.

К сожалению, после обретения независимости власть в Донецкой области сохранила партийная номенклатура, которая срослась с коррумпированными силовыми структурами и бандитскими кланами. Отвоевывая себе в политическом противостоянии с Киевом экономические выгоды и преференции, местная власть взяла на вооружение пророссийскую риторику. Как показали в своей книге “Как Украина теряла Донбасс” Денис Казанский и Марина Воротынцева, политика, которую на протяжении 20 лет формировали донецкие и луганские “элиты”, неизбежно вела край к катастрофе.

По словам президента Центра исследований социальных перспектив Донбасса Сергея Гармаша, в значительной степени этому способствовал президент Украины Леонид Кучма, архитектор олигархической системы. Ради прихода к власти в 1999 году он по сути отдал Донецкую область “на откуп” “донецким” в обмен на обеспечение победы на выборах. Благодаря этому местные элиты получили очень большую политическую и экономическую власть в регионе. 

Парадоксально, но Донецк нулевых годов эклектично объединял в себе черты успешного делового центра, который усиливал связи с Европой, и, с другой стороны, политического оплота “русского мира” в Украине. 

Стоит вспомнить, что в 2009 году в Донецке был открыт суперсовременный стадион “Донбасс-Арена”, который принимал не только футбольные матчи Лиги Чемпионов и Лиги Европы, но и концерты крупнейших мировых звезд — Бейонсе, Шакира. Донецк стал принимающим городом во время чемпионата Европы по футболу 2012 года, который Украина проводила совместно с Польшей; кстати, в том же году в городе было открыто Генеральное Консульство этой страны, что значительно упростило для дончан получение виз для въезда в Евросоюз.

“Расцвет Донецка был связан прежде всего с этим первенством, — продолжает Сергей Гармаш, — Под этот чемпионат строились пятизвездочные гостиницы, “Донбасс-Арена”, дороги. “Донецкие” воспользовались первенством, чтобы вложить деньги, ведь они тогда, собственно, и контролировали потоки государственных денег”.

В отличие от местной власти, молодая донецкая интеллигенция очень хорошо чувствовала дух времени и стремилась способствовать европейскому и проукраинскому вектору развития города. При Донецком национальном университете была основана общественная организация Евроклуб, которая популяризировала евроинтеграцию. Кроме того, в 2006 году историки и филологи во главе с Юрием Матущаком зарегистрировали молодежную организацию “Поштовх”, которая продвигала украинские нарративы и боролась с российскими историческими мифами. В 2012 году ваш покорный слуга основал в Донецке Украинский разговорный клуб. А зимой 2013-14 годов Донецк не стоял в стороне и поддержал Революцию достоинства.

“Большим подарком судьбы для украинского сообщества было появление студента исторического факультета Донецкого национального университета Юрия Матущака, который решил создать областную молодежную организацию «Поштовх», — вспоминает Станислав Федорчук, — Я тогда во время первого разговора с ним спросил, какова его центральная цель. И Юрий ответил, что мечтает объединить все проукраинские сообщества, чтобы наконец украинцы стали силой в своем городе”.

Итогом такого типа мышления стало возникновение общественной инициативы Донетчины по восстановлению исторической памяти, которая объединила на коалиционной основе все активные сообщества. В течение нескольких лет активисты провели множество просветительских акций, связанных с Голодомором, деятельностью УПА, Днем Соборности, с попыткой присвоения ДонНУ имени Василия Стуса. По словам Станислава Федорчука, именно за сбор подписей в поддержку этой идеи “Поштовх” стали системно уничтожать в стенах ДонНУ, развернулось преследование студентов, в том числе с помощью милиции.

“Я могу сказать, что в определенной степени это немного остановило нас в развитии украинских центров, поэтому следующей стадией активных действий был донецкий Евромайдан, который снова стал местом встречи трех генераций украинских деятелей Донецка”, — заключает Станислав Федорчук.

Надо прямо сказать, что до 2014 года идеи донецкого сепаратизма существовали лишь в головах кучки маргиналов. Так называемая общественная организация “Донецкая республика”, основанная после Оранжевой революции, не имела никакого влияния в Донецке и не пользовалась никакой поддержкой. Социологические данные показывают, что по состоянию на апрель 2014 года, сторонников соборной Украины в Донецке было не меньше, чем сторонников более тесной интеграции с Россией. Не случайно, что на массовые пророссийские демонстрации (подстрекателями которых в значительной степени выступали завезенные из Ростова россияне) проукраинские дончане ответили серией массовых митингов за единую Украину. Самый большой такой митинг, который состоялся 5 марта на площади Ленина, стал последним относительно мирным: уже 13 марта во время следующей демонстрации был убит Дмитрий Чернявский, пополнивший ряды Небесной сотни. На тот момент вооруженные пророссийские диверсанты уже захватили Донецкую ОГА и готовились к фейковому “референдуму”. А начало войны на востоке Украины положили 12-13 апреля банды Игоря Гиркина (Стрелкова), которые вторглись в Славянск и Краматорск.

К сожалению, после почти 10 лет оккупации Донецк не напоминает даже бледную копию себя образца 2013 года. Город не просто превратился в “серую зону”, оторванную от цивилизации. Он в прямом смысле провалился как минимум в 19 век. Десятки тысяч дончан зимой 23-24 годов остались без отопления и даже воды, которую вынуждены добывать, топя снег.

ФОРПОСТ ИЛИ ГОРОД-САД

Деоккупация и реинтеграция Донецка с позиции сегодняшнего дня не выглядит простой задачей. Город нужно не просто освободить. После этого нужно сделать невозможным  влияние на его дальнейшее развитие сотен, а, может, тысяч коллаборантов, которые способствовали российской оккупации. Декоммунизация, деколонизация Донецка потребует сверхактивных усилий. И видение реинтеграции, включения в украинский контекст нужно формировать уже сейчас.

“Как по мне, мы столкнемся с двумя важными вещами, на которые у нас должны быть ответы уже, — высказывает соображения Станислав Федорчук, — Первая — это российские граждане, которых переселили в наш край вместо украинцев. Каким будет статус этих людей? Второе — мы столкнемся со значительной частью людей, которые не просто поражены российской пропагандой, а вступали в коллаборацию с врагом, принимали участие в вооруженных силах страны-агрессора. Поэтому возвращение украинского Донецка связано с формированием государственной политики, которая не может быть такой, какой была раньше. В Донецке длительный период должна быть военная администрация”.

Свои соображения по этому поводу высказала и Елена Стяжкина:

“Был опыт Хорватии, когда хорватское правительство заложило деньги в бюджет на то, чтобы выкупить недвижимость у тех людей, которые не хотели жить в Хорватии после завершения войны. Я думаю, что это хорошая идея — сделать жест для людей, которые совершили ошибки. Я не хочу жить рядом с людьми, которые совершили эти ошибки. Уверена, что и они не хотят жить со мной. Дело только в том, что, когда в 2014 году Россия на нас напала, то я уехала — в чем стояла, в том и уехала, потому что не хочу жить в оккупации по российским законам. Думаю, мы можем предложить им сделать то же самое. Люди, которые не хотят жить в Украине, которые считают нас врагами, должны уехать — это честно. А для того, чтобы они не уехали голые-босые, как уехали мы, мы можем подумать о выкупе их недвижимости. Чтобы у людей был старт жить в их прекрасной стране на болотах”.

В целом Елена Стяжкина говорит, что существует несколько возможных сценариев развития событий после деоккупации Донецка. Если Россия будет оставаться длительное время угрозой, то у Донецка не будет другой опции, кроме как стать военным форпостом Украины на Востоке. Если же Россия распадется и на ее обломках появятся вменяемые соседние государства, то можно вернуться к идее города-сада, который станет снова привлекательным для студенчества из разных стран.