"В небе копоть, в море уголь". В Мариуполе молодежь говорит о памяти через стихи Всеволода Некрасова и песни Joy Division

Тема памяти в современном искусстве очень часто связана с трагическими историческими событиями — войнами, геноцидами или катастрофами, что скорее относится к коллективной памяти.

Вместе с тем в публичном пространстве встречается очень мало работ, посвященных индивидуальной памяти. Хотя это очень сильный инструмент, способный ярко отпечатывать происходящее, а потом так же легко искажать воспоминания. При этом память остается ценным бэкграундом, который формирует нашу личность.

«Стереология: Амнезия» отвечает на вопросы, которые задает нам память.

Почему объекты выглядят не так как раньше: это они изменились или мы?

Помнят ли окружающие нас люди наши общие события так же, как помним их мы?

Что может исчезнуть в ближайшее время? Как это сохранить? И нужно ли это вообще?

Участники этой резиденции по-разному относятся к своим воспоминаниям, но отмечают, что очень часто память создает ловушку, подменяя в их сознании образы. Так дома, в которых они росли и которые когда-то казались большими, со временем стали маленькими. А детские аттракционы, от которых в детстве захватывало дух, превратились в безликие куски железа.

Я не могу посмотреть на продукты современной культуры глазами стандартного потребителя, шестнадцатилетней девочки. Потому что я всю жизнь росла вообще в другой информационной среде и многие вещи я просто не понимаю — новые течения музыки и так далее.

Естественно, воспоминания, связанные с детством, так или иначе деформируются под более благоприятную среду. Многие страшные и нехорошие воспоминания притупляются, а хорошие — гипертрофируются. Так как мне 16, у меня вся жизнь состоит частично из детских воспоминаний и отрывков подростковой сознательности. Потому я часто не могу понять, действительно ли это мои воспоминания или это психосоматика? Или мне вообще это приснилось?

Я живу на Левом берегу, и мне ярким образом какого-то волшебного города запомнился наш парк «Веселка» с огромными динозаврами. А еще была комната смеха, которая, как и многие аттракционы, тогда казалась чем-то невероятным. Когда я их в сознательном возрасте посетила, я ужаснулась от того, в каком отвратительном состоянии они находились всё это время.

У нас город быстро и сильно видоизменился, поэтому я на многие вещи смотрю по-другому.

Что касается того, как память подсовывает нам в воспоминания о неудачах, то я знаю, что для многих это жизненно, но не для меня. Я не экстраполирую это на себя. Как будто это не со мной происходило. Я очень люблю иронию, потому к абсурдным ситуациям отношусь с вдохновением, чем с ощущением «как мерзко, что это со мной произошло». Горжусь собой.

В рамках проекта «Стереология» сначала мы хотели взять песню, которая непосредственно связана по тексту с какими-либо воспоминаниями и памятью. Но в итоге мы пришли к песне группы Joy Division, как к чему-то дефолтному. Мы записываем её на аналоговый синтезатор, это будет музыкальное сопровождение к ряду фотографий.

Очевидно это потому, что вырос я сам. Но в моей памяти он остался совсем другим. В детстве всё казалось большим, а сейчас я понял, что это обычный дом, похуже многих. Разочаровался.

И все же у меня больше хороших воспоминаний. Плохое со временем затирается. А если и вспоминается, то ненадолго.

Продукт, который мы делаем в проекте «Стереология», как минимум кажется мне интересным и необычным. Сам я такой контент не потребляю, но участвовать в его создании очень интересно. Мы сделали несколько песен, созданных из надписей на мариупольских тополях. Я пробовал себя в роли актера озвучки: просто зачитал фразы, их вставили в песню.

Некоторые из этих надписей выглядят довольно заросшими. На деревьях буквально написано всё, что угодно. От стандартных до случайных фраз, вроде «Химик 2009». Что это значит, неизвестно. Еще было что-то вроде «Ира, жги!». А некоторые фразы вообще не представляется возможным расшифровать. Но при этом люди зачем-то захотели их оставить. Это интересно.

Я думаю основной посыл в том, что даже в самых незначительных вещах можно найти очень интересный смысл. Людям стоит чаще всматриваться в интересные штуки, задумываться о мельчайших подробностях вокруг мира. Тогда жить будет гораздо интереснее.

В рамках «Стереологии» мы работаем над несколькими проектами. Уже записали и смонтировали два видеоклипа с песнями, которые полностью сделаны из арборглифов — граффити на коре тополей. Мы собрали очень большой архив этих арборглифов.

Также мы сделаем короткометражный фильм, в котором попробуем вообразить, какой была бы электронная музыка в Мариуполе в 2060-е, если бы румейская и урумская культура сохранились в городской среде.

Ещё мы работаем со старой просроченной фотопленкой и стихами Всеволода Некрасова, очень важной фигуры в поэзии. Он провёл много времени в Мариуполе в 1950-х и начале 1960-х, и фактически тут разработал свой стиль, похожий на то, что в западной литературе называют «конкретной поэзией».

Участники резиденции, Денис и Влад сняли свою очень необычную видеоинтерпретацию стихотворения Всеволода Некрасова.

С Лизой и Настей мы записали кавер песни группы Joy Division — Transmission. В рамках резиденции мы много работали с молодым битбоксером Dake, без которого наша работа была бы в 100 раз скучнее. Я также был очень впечатлен голосом Дениса. Он озвучил нам монологи вандала, который пишет на коре тополей историю своей жизни.

Joy Division, разговоры про Хармса и Введенского, чёрный юмор и интерес к абсурду, сложные переплетения политического и поэтического — это те точки соприкосновения, которые появлялись в нашей работе, или просто во время тусовок. У меня ощущение, что я попал в свои 90-е, из которых ощущаю разрыв поколений с 2020-ми.

Предприятия раньше изготовляли продукцию для каких-то военных целей. Пленка, например, делалась для аэрофотографии. А синтезаторы сделаны из каких-то радиодеталей. Радиотехника поначалу использовалась, как технология военных. Затем все это вошло в массовый обиход.

Я часто думаю о том, как какие-то вещи, которые раньше были массовыми и доступными, как, например, фотопленка, сейчас стали скорее эксклюзивной вещью. Немногие сегодня снимают на пленку.

Другой мой проект, связанный с памятью — это фильм «Клад». Это фильм о моей семье, о памяти, о прошлом. Существует очень много интересных легенд внутри моей семьи, о которых все говорят, но толком ничего не знают. И мне интересно, как эта память вообще работает. Как люди запоминают легенды и передают их.

Одна из историй моей семьи — это то, что у нас в роду есть греки. Когда я об этом узнал, мне как раз предложили поработать с этнографом, который изучает греков Надазовья. Я с ним познакомился и больше углубился в музыку и традиции. И сейчас тоже начал заниматься архивами моей семьи, искать эти корни. Понемногу что-то начинаю находить.

В сталинские времена культура греков преследовалась и пропала из публичного пространства. Мне стало интересно, какой бы она была, если бы тогда не ущемлялась, а процветала. Я не хочу как-то привязываться к народной музыке и говорить, что она бы существовала сегодня в такой же форме, как и тогда. Мне кажется, она бы менялась, как и любая другая. И мне интересно это показать в рамках «Стереологии».

У молодых людей, с которыми мне удалось поработать, есть какая-то легкость. Разрыва поколений я не почувствовал. Вот сейчас мы делаем кавер на песню Joy Division. Я понял, что они слушают те же группы, которые я тоже слушал и могу сейчас иногда послушать. Какие-то субкультурные явления задерживаются надолго.

В ходе проекта я раздал ребятам пленку, потому что им было интересно поработать с ней. И мне тоже очень интересно, что у них получится. Мы предложили им создать альбом, какие делали раньше, где они бы зафиксировали места, которые исчезают или могли бы исчезнуть. Но у нас нет четкого распределения, где у каждого есть своя задача. У нас более расслабленный вариант — каждый занимается тем, что ему нравится.