Шансон, блатняк и русская интеллигенция

Принято считать, что льющаяся со всех сторон музыка в жанре «шансон» - это наши общие горе и беда, признак культурной деградации социума. Но с другой стороны, если миллионы людей находят в ней что-то близкое для себя, значит социокультурный феномен русского шансона выходит за пределы простого его объяснения низким интеллектуальным уровнем слушателей. Чем же привлекает постсоветского человека музыка, пропагандирующая ценности уголовного мира?

Начнем с того, что интерес к уголовным субкультурам никогда не был явлением сугубо низовым, простонародным, а практически всегда разделялся и представителями интеллигенции. Первым исследователем каторжного фольклора был Федор Достоевский, а моду на шансон практически в нынешнем виде ввел Максим Горький, в пьесе которого «На дне» исполняется тюремная песня «Солнце всходит и заходит». Интерес к преступному миру вполне был в духе интеллектуальной атмосферы эпохи – тут и ницшеанский культ сверхчеловека, переступающего через условности буржуазного общества (в том числе и закона), и бакунинский культ разбойника, как протореволюционера, и сочувствие к «павшим» преступникам, которые прогрессивной общественностью рассматривались как жертвы социальной несправедливости.

После революции 1917-го, когда многие из каторжан, отбывавших наказание отнюдь не за идейные разногласия с властями, влились в правящие слои, для блатной романтики наступило золотое время. Именно в 20-е годы формируется канон «русского шансона», существующего по сей день – смесь собственно уголовного фольклора, «кабацкой» стилизации под него, городского романса и музыки еврейских народных музыкантов – клезмеров. Наиболее репрезентативным представителем жанра становится одессит Леонид Утесов с песнями про налетчиков, развлекавшихся в кабаках нэпманов и чекистов. Вообще роль стилизации в становлении и развитии жанра играет огромную роль – многие блатные песни вначале сочинялись профессионалами-песенниками, а потом уже шли в народ, в том числе и в уголовную среду. Самый яркий пример  - песня «Мурка», сочиненная на самом деле одесситами Оскаром Строком и Яковом Ядовым. Так что опять-таки, роль интеллигенции, пусть и потакающей низменным вкусам публики, в возникновении «русского шансона» велика.

Эпохой, когда блатная песня совершила решающий шаг к овладению умами, был период правления Сталина. С одной стороны, массовые репрессии привели к тому, что миллионы людей прошли через лагеря и в той или иной степени «приобщились» к уголовному миру, его ценностям, жаргону. С другой, в условиях становления тоталитарного строя, жесткого подчинения общества государству и партии, уголовный мир приобретал в глазах обывателя ореол территории свободы, неподчинения власти, жизни по своим «понятиям». Следовательно, уголовный фольклор приобретал все большую популярность в самых широких слоях населения. Стоит сказать, что и сам «вождь» Джугашвили, в молодости хороший знакомый с уголовным миром, этой тенденции не препятствовал. Во всяком случае, Утесов был в числе его фаворитов и в 30-е годы блатные песни впервые стали выходить на пластинках. Отношение к блатной песне ухудшилось со стороны власти только после войны на фоне борьбы с организованной преступностью, что еще больше добавило популярности этим песням в народе.

После смерти Сталина, когда бывшие узники ГУЛАГа вернулись домой, культ уголовного фольклора еще более упрочился, однозначно рассматриваемый теперь как форма противостояния власти. Возникает феномен подпольного певца Аркадия Северного, никогда не бывшего в местах лишения свободы, но сделавшего блатную песню одной из ключевых тем творчества. «Приблатненные» мотивы широко распространены и в творчестве Владимира Высоцкого. В 60-70-е годы эстетика блатной песни получила большую популярность именно в интеллигентской среде, которая таким образом фрондировала, демонстрируя власти «фигу в кармане».

Крушение советской системы привело к легализации шансона, который хлынул в официальную эстраду. Собственно, в 90-е и появляется термин «русский шансон» -  приличный псевдоним для блатных песен, воспевающих ценности уголовного мира. Этот термин до сих вызывает много споров. Во всяком случае, подзабыв о своих увлечениях и кумирах  времен «застоя», интеллигенция вынесла однозначный приговор: настоящий шансон – это француз Шарль Азнавур, а репертуар одноименного радио - это блатняк, который образованному человеку слушать неприлично.

Кстати, не менее спорным остается вопрос о том, насколько популярен «русский шансон» собственно в среде профессиональных уголовников.

Выше уже говорилось о том, что зачастую шансон является не более чем стилизацией под криминальный фольклор, осуществленной профессиональными песенниками в коммерческих целях. 90-е годы очень хорошо подтвердили этот тезис – самый культовый музыкант этого жанра Михаил Круг никогда не сидел в тюрьме, и, соответственно, его отношение к уголовному миру является достаточно условным. В то же время исследователи криминального фольклора отмечают, что в уголовной среде гораздо большей популярностью, чем разного рода «новодел», пользуются песни на стихи Сергея Есенина, «Пегаса блатного», чьи строки, очевидно, задевают какие-то струны в душах преступников. В частности, музыкант Александр Новиков, один из тех авторов шансона, кто долгие годы находился в местах лишения свободы, сейчас занимается именно популяризацией творчества Есенина.  

Кто же является слушателем шансона? Боюсь, коммерческий успех исполнителей этого жанра свидетельствует о том, что это достаточно широкие слои населения, разного имущественного и образовательного ценза, да и разной степени законопослушности. Можно относится к этому факту со снобским пренебрежением, но ситуации это не изменит. И вряд ли тенденция в ближайшее время изменится.

Разумеется, успеху «русского шансона» способствовали изменения в общественном сознании, привнесенные лихими 90-ми: легализация криминального капитала, культ силы, падение престижа «высокой культуры», резкой утраты прежних ценностей и ориентиров. Но сводить успех блатняка только к этим факторам, значит, слишком упрощать ситуацию.

Вспомним, что успеху блатных песен способствовало формирование общественного представления об уголовном мире, как зоне свободы, противостоящей всесильному и несправедливому государству. Когда пресловутые «понятия», по сути, «корпоративные» правила поведения бандитов, распространяющиеся только на своих, воспринимаются как нечто более справедливое, чем абсурдные и жестокие официальные законы. Чем далее общество будет уходить от этой патологической ситуации, тем меньшей популярностью будет пользоваться и шансон, пока не займет свою нишу «музыки на любителя».

О вкусах ведь не спорят.

Читайте также: Владимир Ждамиров: «Секрет популярности группы «Бутырка» в ее индивидуальности»